ОПТИНСКАЯ СКРИЖАЛЬ

DRAFT
26.02.2018
ptr@optina.ru

Предуведомление

Этот скромный труд является сыновней данью трудам богомудрых Оптинских старцев и великого старца Паисия Молдавского. Благодаря их переводческим и издательским усилиям, с одной стороны, стало возможным знакомство широкого круга читателей с творениями преп. Исаака Сирина, а с другой — было положено начало патрологическим исследованиям этих творений в России. Но так как в современной науке, в этой области, произошел, как нам видится, заметный уклон от заданного отцами направления, то мы сочли своим долгом попытаться исправить эту «кривизну» и восстановить первоначальное.

Заниматься изучением святоотеческого наследия – есть «иго благое и бремя легкое»; в отношении же творений преп. Исаака Сирина можно сказать, что это «вино, веселящее сердце человека» (Пс. 108, 15). «Как человек, – говорит преп. Исаак, – который пьет вино в день плача, упившись, забывает всякую печаль о своем трудном положении, так и упоенный любовию Божиею, в сем мире, который есть дом плача, забывает все свои труды и печали, и по причине своего упоения делается нечувствительным ко всем греховным страстям». Такое трезвенное опьянение предлагает нам преп. Исаак в своих писаниях. В наше время встаёт задача сохранить это вино от всякого еретического брожения, которое заметно начало проникать в область исааковедения. Западная богословская наука в своих представлениях и в этой области значительно расходится с Православным богословием. Поэтому в наших статьях мы намеренно останавливаемся на тех вопросах, которые, как мы считаем, были рассмотрены не до конца, оценены неверно, а порой и сознательно опущены. С другой стороны, мы считаем своим долгом продолжать ту работу по изучению творений преп. Исаака Сирина, которую до нас вели наши духовные отцы, препп. Оптинские старцы, явившиеся в свою очередь продолжателями дела преп. старца Паисия.

Трудно переоценить вклад в русскую культуру, который внесло, как оно названо А. Муравьевым, «оптинское движение», впервые познакомившее широкого русского читателя с творениями преп. Исаака Сирина, издав их в 1854 г. Оптинские старцы понимали, насколько благотворно могут повлиять труды этого «божественного философа» на современную интеллигенцию, поэтому, когда представители этого класса посещали обитель и знакомились со старцами, эта книга им преподносилась в дар. К примеру, мысли преп. Исаака, едва попав на творческую ниву посещавшего Оптину Пустынь Ф.М. Достоевского, уже переходили в его литературные произведения. Так, жена Достоевского свидетельствовала, что в черновиках и в окончательной версии «Братьев Карамазовых» много раз приводится имя Исаака Сирина. Н.В. Гоголь, неоднократно бывший в Оптине и именно здесь познакомившийся с творениями преп. Исаака, впоследствии писал: «Жалею, что поздно узнал книгу Исаака Сирина, великого душеведца и прозорливого инока. Здравую психологию и не кривое, а прямое понимание души встречаем у подвижников-отшельников. То, что говорят о душе запутавшиеся в хитросплетенной немецкой диалектике молодые люди – не более чем призрачный обман. Человеку, сидящему по уши в житейской этике, не дано понимать природы души». После прочтения книги аввы Исаака, Гоголь на своем первом экземпляре издания «Мертвых душ» в некоторых местах сделал такие подписи: «Это писал я в прелести», «глубоко сожалею о “гнилых словах”, здесь написанных. Мне чуялось, когда я печатал эту главу, что я путаюсь…». Известно, что когда писатель Лев Толстой вместе с Николаем Страховым были на приеме у старца Амвросия, последний подарил Страхову книгу преп. Исаака Сирина. В книге Страхов написал своей рукой: «От о. Амвросия. Оптина Пустынь. 1877 г., 27 июля». Этот экземпляр хранится в библиотеке Санкт-Петербургской Духовной академии. Следует добавить, что весьма поспособствовал делу издания книги Исаака Сирина другой представитель русской интеллигенции, известный славянофил и философ И.В. Киреевский. Он непосредственно участвовал в переводе и сверке с греческим текстом, активно переписывался по этой теме с преп. старцем Макарием и свт. Филаретом Московским, лично встречался с последним по вопросам издания. Все это обусловило наилучшее качество вскоре вышедшей в свет книги. С уверенностью можно сказать, что подготовка и издание творений Исаака Сирина стали для Ивана Васильевича Киреевского последним поприщем его жизненного подвига. Спустя два года после ее выхода в свет, на 50-м году жизни, Иван Васильевич скоропостижно скончался.

По благословению Оптинских старцев изданная книга безвозмездно рассылалась по библиотекам всех духовных академий и семинарий России, в лавры и монастыри, приходские храмы. Преп. Моисей (Путилов) распорядился послать по экземпляру почти всем епархиальным преосвященным, а также на Афон, в Пантелеимонов монастырь, и в знаменитую Нямецкую обитель, место упокоения преп. Паисия. Издание и распространение святоотеческих творений продолжил также и преемник старца Моисея – преп. Исаакий (Антимонов).

В издании Оптиной Пустыни появляется первый научный аппарат, сделанный подстрочно; в нумерации каждого трактата была дана ссылка на его номер в греческом издании, для архаических славянских слов и выражений – пояснение; к некоторым словам прилагался греческий перевод. Были приведены разночтения с древними сербскими рукописями; составлен указатель цитат из Священного Писания. В конце книги помещен «алфавитный указатель предметов», т.е. имен и понятий, а в начале – «краткое изъявление» о переводе рукописи с греческого на славянский язык. Там же приведены краткие исторические сведения о преп. Исааке Сирине, заимствованные из греческой печатной книги.

Таким образом, в Оптиной Пустыни было положено начало отечественного исааковедения. Затем эстафету принимает Троицкая Лавра и в 1911 г. публикует новый перевод на русский язык. Следует отметить труды священника Илии Четверухина, будущего священномученика, который собрал и подготовил для этого издания сведения о преп. Исааке Сирине и его писаниях. Здесь сщмч. Илия впервые отмечает несогласованность, встречающуюся в агиографических источниках, которые «противоречат друг другу в некоторых своих пунктах, и даже весьма резко». По сравнению с оптинским изданием, в лаврском справочный аппарат помещен в конце книги, в таблицах, с отдельной пагинацией, в несколько дополненном и расширенном виде.

Несомненно, современное исааковедение достигло определённых результатов, однако сложившиеся вокруг личности преп. Исаака противоречия решить до сих пор не удалось. Так, в западной науке вопросы о количестве томов и конфессиональной принадлежности преп. Исаака Сирина уже окончательно решены: он — несторианин, число принадлежащих ему томов — от трёх до пяти, атрибуция признается аутентичной; правда, несколько трактатов из этих томов считаются сомнительными. В русской же богословской науке дело обстоит несколько иначе: несмотря на то, что эти вопросы были затронуты относительно давно, впервые – прот. Георгием Флоровским, затем – архиеп. Василием (Кривошеиным) и др., но каких-либо определенных решений с точки зрения каноники, догматики, литургического поминовения, т.е. вообще церковного почитания этого святого не принималось.

Необходимо осознавать, что почитание преп. Исаака Сирина в Византии и на Руси, начавшись, скорее всего, с появления его творений, продолжается уже многие столетия. Первый греческий перевод его писаний был осуществлён в Лавре Саввы Освященного на рубеже VIII – IХ вв. Впоследствии, встречаем цитирование слов преп. Исаака у таких отцов, как сщмч. Петр Дамаскин, затем у преп. Григория Синаита, преп. Каллиста, свт. Григория Паламы, преп. Никодима Святогорца и др. В славянский мир творения этого богомудрого отца начинают проникать с ХII в. через переводимые в это время на славянский язык Пандекты Никона Черногорца. На Руси активное почитание преп. Исаака началось в конце ХIV – начале ХVI вв., на что повлиял преп. Нил Сорский, приводивший преп. Исаака в своём «Уставе». В это же время начинает фиксироваться и литургическое поминовение преп. Исаака в святцах и месяцесловах. С. Спасский указывает несколько рукописей Иерусалимского устава ХV – ХVI вв., где в святцах имеется поминовение св. Исаака Сирина, епископа Ниневии: днями его памяти отмечены 17 января, 28 января и 28 декабря. В некоторых афонских рукописях – 28 сентября. Однако, со временем в Греческой Церкви празднование памяти преп. Исаака в этот день прекратилось, что было причиной для скорби известного афонского старца, преп. Паисия Святогорца. Его рачением литургическая память преп. Исаака была восстановлена на Святой Горе Афон: в его каливе в этот день всенощное бдение совершалось непременно.

Итак, как мы сказали, почитание преп. Исаака Сирина в Византии и на Руси началось с момента появления его творений, однако формального акта канонизации ни там, ни здесь не было. На этот счёт следует заметить, что таковая ситуация с преп. Исааком не является исключением: есть множество древних святых, досье канонизации которых отсутствует. Как справедливо замечает А. Муравьев: «Можно сказать без преувеличения, что судьбу сочинений мар Исхака решили переводы, прежде всего, перевод греческий, выполненный иноками обители св. Саввы Освященного Патрикием и Авраамием». Важно отметить, что этот перевод был сделан с самых древних именно православных (мелькитских) рукописей VIII в. Пирар вслед за Броком называет ряд других православных (мелькитских) рукописей, с которых берёт своё начало греческая традиция: Parisinus syr. 378, Sinaiticus syr. 42, Vat. syr. 125, Sinaiticus syr. 14. Поэтому почитание Исаака Сирина в православном мире как православного отца даже не столько законно, сколько исконно. А вот в западном мире произошла совсем иная ситуация: там "судьбу" преп. Исаака решило издание П. Беджана. Изданная им несторианская рукопись ХIII в. Mardin/Scher 46 по факту знакомила западный мир с Исааком – несторианским писателем.

Теперь мы подошли к научному водоразделу главной проблемы в исааковедении. Перед тем как понестись по этим бурным водам, мы сделаем небольшой экскурс к агиографическим источникам.

1. Агиографическая проблема

1.1. Биографические источники

На данный момент биографические источники преп. Исаака Сирина уже хорошо изучены. Имеется три жизнеописания; со всеми тремя можно ознакомиться в книге А.В. Муравьева «Книга о восхождении инока», где они представлены в оригинале и переводе; к ним приведены подробные комментарии. В научном мире предпочтение отдается жизнеописанию, оригинал которого находится в «Книге целомудрия», написанной Ишоднахом Басрским в середине IX в. Вторым источником, уже западно-сирийского (монофизитского) происхождения, является «Аноним Рахмани». Это жизнеописание во многом зависит от свидетельства Ишоднаха, в нем делается только несколько уточнений. В этих двух источниках речь идет о некоем «мар Исхаке Ниневийском из Катарской страны, которая находилась ниже Индии». Как справедливо отметил А. Муравьев, именно жизнеописание Ишоднаха Басрского поставляет мар Исхака из Катары в исторический контекст и связывает его с ведущими фигурами эпохи. Действительно, благодаря тому, что в жизнеописании фигурирует имя католикоса Геваргиса (680 г.), рукоположившего Исхака в епископы, в науке фиксируется датировка его жития – VII в. Также в этих двух источниках находится и другая ценная информация: о месте пострига, о монастырях, в которых бывал мар Исхак, о захоронении и т.п. По сути дела, эти два агиографических источника дополняют друг друга, и в общем представляют картину, в которой прочитывается и узнается образ мар Исхака, епископа Ниневийского.

Третий агиографический источник записан каршуни анонимным автором. Этот источник хотя и весьма скуп биографическими данными, но содержит и некоторые дополнения к первым двум, или, вернее, имеет с ними и серьезные расхождения. А самое главное — этот агиографический источник, по сравнению с первыми двумя, содержит иную датировку, хронологическую координату, определяющую эпоху, в которой жил преп. Исаак: «Сей святой жил в начале седьмой тысячи лет от сотворения мира». Стоит также отметить, что в современной науке арабское житие принято считать происходящим из западно-сирийской традиции (монофизитской). Однако, учитывая то, что летоисчисление в этом житии ведётся по византийскому счету «от сотворения мира», было бы правильнее считать этот агиографический источник восходящим к православной (мелькитской) среде. «Эру от Воплощения с эпохой 1 сентября 9 г. н.э. с VIII по ХIV в. широко применяли также православные арабы (мелькиты)». Более того, мы имеем свидетельство монофизитского патриарха Игнатия Барсум, что этот источник происходит из мелькитской среды и написан «греком-мелькитом».

Это жизнеописание приобретает еще большую значимость по той причине, что его содержание имеет прямые параллели с содержанием Слов самого преп. Исаака, подтверждающие биографические и исторические факты, чего нельзя сказать о первых двух житиях. Во-первых, это уже упомянутое летоисчисление по Византийскому счету «от создания мира», которое используют и преп. Исаак, и автор жития. Во-вторых, в тексте жития упоминается родной брат Преподобного, что напрямую отсылает к 24-му Слову, содержащему письмо к этому брату.

И наконец, третий факт, который напрямую не связан с текстом, но имеет отношение к надписанию корпуса сочинений – это титул «епископ Ниневийский». В этом житии, вопреки первым двум, упоминается обитель Мар-Маттай. Достоверно известно, что «именно из её пострижеников избирался епископ Мосула, носивший по традиции имя “Ниневийский”». Относительно города Мосул («al-Maucil») Болотов пишет, что «нет никаких оснований сомневаться в том, что епископская кафедра находилась в собственной Ниневии». Действительно, сомнений не возникает, что Исаак именно арабского жития был поставлен в епископы Ниневийские. А вот насколько актуально для несториан было титулование «епископ Ниневийский» в конце VII в. (если в VIII в. оно уже не употреблялось), – этот вопрос требует особого рассмотрения. Католикос Геваргис прибыл в Катар в 677 г. и, как полагают, увез с собой мар Исхака. В то время в Мосуле (Ниневия) преобладала партия монофизитов. После арабского завоевания несторианский центр управления Ниневийской епархией был перенесен в монастырь Бет’Авэ, что в 35 – 40 км. от Ниневии. «Епископ Ниневийский», номинально живущий в Ниневии, в церковном плане подчинялся митрополиту Арбельскому. Этот факт А. Муравьев пытается объяснить так: «Наиболее вероятным мы считаем объяснение, что должность епископа Церкви Востока с титулом “Ниневийский” была чисто номинальной, ибо в городе фактически преобладали монофизиты. Он находился в монастыре Бет’Авэ, в действительности не исполнял никаких епископских дел». Вернемся к этому вопросу после хронологического эксперимента.

1.2. Хронологический эксперимент

Надо признать, что выраженная таким образом датировка может предполагать различные трактования временного периода. Тем не менее, поскольку в писаниях преп. Исаака имеются аналогичные датировки и летоисчисления, то, при сопоставлении с ними, приведенную в третьем агиографическом источнике дату можно определить весьма точно.

Приступим к решению этой арифметической задачи: в Первом томе творений аввы Исаака, в 19-м и 30-м Словах, имеются две датировки по Византийскому летоисчислению, от создания мира. В 19-м дается дата пришествия Христа на землю, в 30-м Слове зафиксирована дата его написания. Приведем цитаты: «Пять тысяч и пятьсот с лишко́м лет Бог оставлял Адама трудиться на земле … в последок же дней пришел и заповедал свободе один пот заменить другим потом…». Это известная дата, её повторяют многие хронисты. В частности, ее можно встретить в Деяниях VII Вселенского Собора: «Христос Бог наш в пять тысяч пятьсот первом году пришел к людям, и жил с нами тридцать три года и пять месяцев»; и в «Пасхалическом трактате» преп. Максима Исповедника. Вторая фраза, содержащая датировку, звучит так: «Ибо ты выходишь учить тех (т.е. бесов), кому уже шесть тысяч лет». При сопоставлении этих двух дат, задача решается совсем нетрудно. Если первая дата, «пять тысяч пятьсот с лишко́м», говорит о I веке, т.е. начале нашей эры, то вторая, «шесть тысяч лет», о 500-м годе нашей эры. Это – простая арифметика: преп. Исаак при написании Слов сосчитал в уме указанные даты, что, как кажется, прослеживается весьма наглядно.

Необходимо рассмотреть другую важную черту этих датировок. Особенностью сирийской историографии является то, что сирийские писатели при фиксации событий вели летоисчисление не от сотворения мира, как это было принято в Византии, а от начала селевкидской эры, т.е. обычной была система счета «от Александра Македонского», «принятая и распространенная у сирийцев до XX в.» Летоисчисление от начала новой эры не вошло в обиход у сирийцев и редко применялось на Востоке. В данном же случае мы видим, что преп. Исаак использовал летоисчисление как раз по Византийскому счету, «от создания мира», а не от Селевкидов, как это делали сирийцы и ближайшие к нему хронисты Иоанн Эфесский и Захария Ритор. Этот аргумент, безусловно, является красноречивым свидетельством о принадлежности преп. Исаака Сирина к православной (мелькитской) среде.

Стоит обговорить еще одну имеющуюся особенность сирийских источников. В издании Беджана находим, что несторианский переписчик XIII в. уже округлил дату – 5000 лет. Нам кажется, что такое округление 500 лет (!) скорее всего является либо опиской, либо интерполяцией, путём которой скрывается вычисление датировки жизни преп. Исаака Сирина. Для подтверждения нашего предположения мы проверили мелькитские рукописи Vat. syr. 125 и Sinai syr. 24, в которых, однако, отсутствует округление, но и нет той точности, которая имеется в греческом переводе. Мы также просмотрели другую рукопись, монофизитскую, Vat. syr. 124, где обнаружили то же прочтение, что и в мелькитской. В православных рукописях VIII в. буквально стоит такая фраза: «ибо (ܓܝܪ гэр) [на] пять тысяч лет и более (ܝܬܝܪ йатир) Он оставил (ܫܒܩܗ шавкэх) человека/Адама (ܠܐܕܡ л-адам), чтобы он трудился/трудиться (ܕܢܥܡܠ д-нэ’мал) на ней (ܒܗ бах – букв. “в ней”)»:

Sinai syr. 24, f. 24 (VIII в.)

Vatican syr. 125, f. 023r (VIII в.)

В рукописи Беджана: «[на] пять тысяч лет на той (ܒܗܝ б-хай – букв. “в той”) Он оставил его (ܫܒܩܗ шавкэх), чтобы он трудился/трудиться (ܕܢܥܡܠ д-нэ’мал)». Отсутствие у Беджана слов ܓܝܪ «ибо», ܝܬܝܪ «с лишко́м», «более», ܐܕܡ адам «человек», показывает, что савваиты действительно делали перевод с мелькитских рукописей. Можно сказать, что греческие переводчики слово "ܝܬܝܪ йатир" (более), содержащее невысказанную дату, преобразовали в общеизвестную датировку Боговоплощения, опираясь в первую очередь, как это скажет впоследствии Биккель, на летоисчисление находящееся в Септуагинте. В мелькитских рукописях сирийское слово савваиты интерпретировали, а не интерполировали; греческий перевод в данном месте поясняет сказанное на основе интерпретации, которая предполагает не искажение текста, а точность сказанного. Мы не исключаем также и вариант того, что существовал иной протограф, в котором была полная дата (т.е. 5500 лет). Повторимся: в рукописи изданной Беджаном нам представляется, что несторианский переписчик XIII в. сделал описку, либо интерполяцию. Если же поверить написанному в издании Беджана: «пять тысяч лет» до Рождества Христова (в мире не существует ни одной, ведущейся от сотворения мира, системы летоисчисления, при которой бы Боговоплощение фиксировалось бы этой датировкой), – то тогда следующая дата у преп. Исаака, «шесть тысяч лет», будет означать Х в. – это первый показательный анахронизм. А дата в агиографическом источнике – «в начале седьмой тысячи лет» – будет свидетельствовать о втором анахронизме – ХI в.

Но если даже учесть чисто восточно-сирийскую традицию, где помимо селевкидской эры использовалась и «эра от Вознесения», то и тогда расхождение с византийской эрой такое летоисчисление будет иметь всего в тридцать с небольшим лет. «Вознесение – 5540 г. мира = 342 г. эры Селевкидов = 31 г. н.э. 1 г. от Вознесения = 31/32г. н.э.». Также можно взять во внимание ещё одно бытовавшее в Сирии летоисчисление – от Адама до Александра Македонского. Об этом летоисчислении свидетельствует мусульманский ученый Абу Райхан Мухаммад Бируни. «Некоторые исчисляют период между Адамом и Александром в пять тысяч шестьдесят лет, а другие – в пять тысяч сто восемьдесят лет. Последней цифрой оперирует большинство христиан, и она [наиболее] известна среди исследователей». Кузенков поясняет, что «данный синхронизм – 1 г. эры Селевкидов = 311 г. до н.э. = 5181 г. от Адама – предполагает эру, начало которой помещено на начало пасхального цикла Эаса, 5491 г. до н.э. Такая эра на год запаздывает относительно александрийской. Этот тип эры используют восточносирийские писатели Симеон Шанклавайя (ХII в.) и Авдишо бар Бриха, митрополит Нисибийский (+1318). Таким образом, в восточносирийской эре, основанной на пасхалии Эаса: начало сотворения мира – воскресенье 24 марта 1. г. цикла = 5491 г. до н.э. Воплощение – с воскресенья 24 на понедельник 25 марта 5500 г. мира». Итак, как мы видим, прочтение в мелькитских (православных) рукописях VIII в. «пять тысяч и более» обозначает дату Боговоплощения, т.е. 5500 год.

Трудно сказать по какой причине эти две даты не привлекали к себе внимания ученых, хотя греческие составители краткого жития, а за ними и славянские, использовали дату «шесть тысяч лет» как хронологическую опору на конец V в.: «О времени, в нем же живяше святый Исаак, мнения нелико несогласна, обаче достовернейшее есть сие, яко он бяше в конце пятаго века, еже явствует от тридесятаго его слова (по греч. книге 55), идеже Святый о лютости бесов духовной брани глаголет тако: “сопротив бо сих имущих шесть тысящ лет вводиши себе узаконити.” Явно убо яко святый Исаак писаше сие в начале седьмой тысящи лет от создания мира, сиречь около 500 года по Рождестве Христове».

Действительно, датировка «шесть тысяч лет», если она указана сама по себе, и если допустить округление, может предполагать многие прочтения. Но когда она стоит в одном ряду с точной датой «5501 год», то в этом случае следует предположить указание и на простейшее арифметическое вычисление, которое использовал преп. Исаак, и на ту эпоху, в которой он жил и о которой свидетельствовал – граница V – VI вв.

Без сомнения, и автор последнего агиографического источника, записанного каршуни, подразумевает именно эту датировку: «Сей святой жил в начале седьмой тысячи лет от сотворения мира», – т.е. граница V – VI вв. На этой же датировке настаивают наши выдающиеся отечественные агиографы – свт. Филарет (Гумилевский) и архиеп. Сергий (Спасский). К этому можно также прибавить замечание Маркелла Пирара, осуществившего критическое издание Первого тома: М. Пирар особо отмечает, что «текст аввы Исаака написан в духе творений преп. Иоанна Пустынника (V в.) и аввы Исаии [V в.], хотя он и не упоминает их имен».

В-третьих, в подтверждение наличия «и бо́лее (с лишко́м – греч.)» при цифре 5000 выступает ещё один хронологический пассаж в тексте преп. Исаака (Дана Миллер, кстати, в своей статье его тоже приводит):

Сии способы ведения пять тысяч лет, или несколько меньше, или и свыше сего, управляли миром (I/25).

Во всех сирийских рукописях: как мелькитских, так и несторианских — имеется это прочтение, в оригинале состоящее из двух слов: «менее более». А. Венсинк это место с сирийского перевёл просто: «около пяти тысяч лет (nearly five thousand years)»; Д. Миллер: «немного более или менее пяти тысяч (little more or less than five thousand years)». В данном случае для нас важен тот факт, что все имеющиеся источники дают цифру — не равную точно 5000-м лет, а округлённую. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что и в первом рассматриваемом случае нет цифры ровно 5000, а есть иная — бо́льшая.

С другой стороны, при рассмотрении последней датировки «5000 менее более» (ܚܣܝܪ ܝܬܝܪ) может возникнуть вопрос: не подразумевал ли преп. Исаак даты меньшей, чем 5000 лет? В отношении этого выражения, являющегося идиоматическим сочетанием, следует заметить, что оно употреблено в необычной форме: в отличии от привычного «более <или> менее» (ܝܬܝܪ ܚܣܝܪ), слова в нём идут в обратной последовательности. На основании этой особенности можно сделать предположение, что и смысл этого сочетания несколько иной: не разделение между первым и вторым — "или менее, или более", а, к примеру, такой: "немногим более". Затем, совершенно неоспоримо, что два, имеющихся в творениях преп. Исаака упоминания о продолжительности периода от С.М. до времени Христа: «5000 и бо́лее (с лишко́м)» и «5000 менее более» — следует рассматривать совместно, а не в отрыве друг от друга, так как обе формулировки подтверждают одна другую. Вторая подтверждает, что первая высказана округлённо, т.е. "лишо́к" несомненно есть; первая же свидетельствует, что, во втором случае слова́ «менее более» употреблены скорее риторически, подразумевая округлённость в бо́льшую сторону.

Более того, в подтверждение обеих датировок можно привести свидетельства двух других Святых отцов, также представителей сирийской традиции, и живших более чем за сто лет до преп. Исаака — преп. Ефрема Сирина и свт. Иоанна Златоуста. У преп. Ефрема есть следующие слова: «Он [Христос Господь] дал ему [Адаму] жизнь через древо [Крестное] в последнее тысячелетие — шестое; создавший [Адама] в начале, также в шестой день, когда [Адам] вызвал гнев чрез древо». Такое определение датировки Крестных страданий Спасителя явно говорит о цифре, значительно превышающей 5000. У свт. Иоанна нами обнаружено шесть упоминаний о продолжительности периода от С.М. до Р.Х., которую он определяет словами, почти в точности повторяющими формулировку преп. Исаака: «пять с лишком тысяч лет», «пять тысяч и более лет», «пять тысяч, и даже еще гораздо более лет».

1.3. Теория «смешения двух Исааков»

Итак, мы возвращаемся к вопросу: насколько соответствовало действительности титулование «епископ Ниневийский» на рубеже VII – VIII вв. у несториан? К тому времени, в которое Ишоднах Басрский делал агиографическую заметку о мар Исхаке, «термин “Ниневийский” у сирийцев полностью вышел из употребления». Болотов пишет, что впоследствии, когда «город аль-Маусиль (Мосул = Ниневия) стал более славен, чем древний Арбель, митрополиты Арбельские стали называться “Арбельскими и аль-Маусильскими”, “Хаззскими и аль-Маусильскими” и просто “Аторскими” или “аль-Маусильскими”. До конца XII в. существовала одна митрополия, Арбельская–Хаззская–аль-Маусильская. В начале XIII в. она была разделена на две: 1) Арбельскую-Хаззскую и 2) аль-Маусильскую (Атарскую)». Таким образом, не только епископы, подведомые митрополиту Арбельскому, перестали называться «Ниневийскими», но и митрополит принял новый титул «аль-Маусульский», т.е. Мосульский. Но нас заинтересовала другая деталь.

В комментарии к Катарскому расколу Болотов писал, что «катарцы видимо добились того, что католикос признал их за самостоятельную церковную “ипархию” с “епископом-митрополитом” во главе». Это первая интересная деталь. Вторая заключается в том, что Болотов, продолжая комментировать катарскую историю, в конце книги приводит отдельное исследование, посвященное тому, где находится остров Дэрине, на котором католикос Геваргис провел церковный собор. На побережье Катара, как пишет Болотов, находилось два крупных города, аль-Катиф и аль-Хатт. В примечании 17 он упоминает некоего Исхака епископа Хагарского и пэт-Ардаширского, т.е. Хаттского, который присутствовал на VIII Соборе 576 г. Нам важен сейчас не сам Исхак, а его кафедра. Болотов продолжает: к 677 г., когда Геваргис прибыл в Катар, «кафедра епископа Исхака была уже разделена на две: Хагарскую и Хаттскую». Далее мы предложим свою интерпретацию событий, связанных с Исхаком из Катары.

Безусловно, Исхак из Катары есть подлинное историческое лицо – известный писатель, учитель, возможно, под конец жизни ставший отшельником, живший действительно в VII в. Именно его рукоположил католикос Геваргис в епископы, но только не на Ниневийскую кафедру, а на местную, которая называлась «Хаттской», что вполне созвучно с «Хаззской», т.е. бывшей Ниневийской. Мы уже говорили, что к тому времени, когда Ишоднах Басрский писал заметки о житии мар Исхака, титул «Ниневийский» уже не употреблялся у сирийцев. Так вот, вполне вероятно, читая писания преп. Исаака, «называемого Сирина еп. Ниневийского», жившего в V-VI в., но не имея пред собой его жития, или только краткую его версию, Ишоднах мог отождествить его с ближайшим к нему по хронологии Исхаком из Катары, епископом Хаттским, жившим в VII в. и скончавшимся в VIII в. Так как в писаниях преп. Исаака, называемого Сириным, присутствует титул «Ниневийский», для Ишоднаха в IX столетии этот титул был равен «Хаззскому-Моусильскому». Тождественность имён двух, живших за несколько столетий прежде, епископов, занимавших кафедры с созвучными названиями; к тому же скудные сведения о жизни первого из них (Исаака Сирина) – всё это вполне могло привести Ишоднаха к смешению двух Исааков в «одно лицо», и последующей интерпретации жития. Иначе говоря, для того чтобы историческое название «епископ Ниневийский», которым надписаны древние книги Исаака Сирина, было оправдано, Ишоднах приводит версию, согласно которой католикос Геваргис увез Исаака из Катары с собой, и ставит его в подчинение Арбельскому митрополиту, носившему титул «Моусильский-Хаззский».

Эта версия могла возникнуть и вследствие ошибки, описки в рукописях, недосказанности. Видно, что Ишоднах при составлении своей заметки многое исправлял, стыковывал, интерпретировал. Нельзя исключить и сознательное искажение фактов. Как совершенно справедливо заметил Алексей Муравьев, в раннеарабскую эпоху из-за межконфессиональных раздоров началась «инвентаризация наследия». «Именно в сфере литературной начался процесс “переучета духовного прошлого”, в ходе которого разным писателям IV – VI вв. приписывались взгляды, высказывания, а то и целые произведения в определенном конфессиональном духе». Безусловно, не стали исключением и писания преп. Исаака Сирина. И монофизиты, и несториане пытались «перетянуть» его в свой лагерь путем интерполяций его текстов. Поэтому естественно полагать, что и житие преп. Исаака претерпело немало искажений. Действительно, несмотря на более-менее краткий и ясный слог изложения в двух сирийских источниках Ишоднаха и Рахмани, там остается немало непонятностей и противоречий.

1.4. Критика инославных источников

Так, например, в наиболее, как полагают, аутентичном источнике (Ишоднаха) даются имена епископов: как предшественника Исхака, так и того, кто вступил на кафедру после него. Казалось бы, это наилучшее из свидетельств кафедрального преемства и точного исторического координата. Однако, сирийская историография не знает таких персоналий: Моисея и Савришо, епископов Ниневийских. Необходимо привести ещё третье умолчание несторианских источников о преп. Исааке еп. Ниневийском. Несторианский епископ Marga Фома составил историческое описание известного монастыря Бет-Абэ, в котором, по житию Ишоднаха, был рукоположен мар Исхак. История монастыря объемлет трёхсотлетний период. За это время монастырь дал "церкви востока" более 100 епископов. Фома приводит имена и деяния всех выдающихся лиц из братий монастыря. Однако упоминания о мар Исхаке еп. Ниневийском здесь отсутствует.

Более того, в сохранившихся несторианских диптихах епископов ниневийских отсутствуют имена Моисея и Савришо, но и имя самого Исаака. Имя Исаака отсутствует также и в служебниках, которые поминают за Литургией.

Впечатляющим является также факт грандиозных путешествий, которые предположили интерпретаторы жития. Исхак из Катары оказался близ Ниневии, а спустя пять месяцев или менее того, – один день, – пустился в обратное путешествие к родному месту, на гору Матут. Такой путь протяженностью в 1800 км в те времена мог продолжаться не один месяц! Опять-таки, этот факт может вступить в противоречие с письмом к брату. Не стоит также забывать, что на тот период времени вся эта местность находилась под постоянным гнётом арабских завоеваний, что исключает такое свободное перемещение по этой местности.

Кроме того, в источнике «Аноним Рахмани» встречаются такие странные выражения: «Когда он научился церковным книгам и толкованиям, то стал отшельником и учителем в своей стране». Последняя фраза особенно показательна. «Стал отшельником и учителем» – это противоречие и само по себе, а кроме того, и поучениям преп. Исаака Сирина. Так, в 56-м, 14-м, 23-м, 41-м и других Словах он говорит о несовместимости должности учителя с отшельничеством. Фраза «научился толкованиям» также вызывает определенный вопрос. Катарский метод толкования «предполагает этимологические интерпретации библейских терминов». Однако, мы не знаем ни одного примера подобного толкования у преп. Исаака Сирина. Напротив, его метод толкования находится в остром противоречии с восточно-сирийской традицией и отражает реалии отнюдь не VII в.

Еще один факт из истории VII в. – общий упадок монашества, о котором свидетельствует Дадишо Катарский, современник мар Исхака из Катары, – также вступает в противоречие с писаниями преп. Исаака Сирина. В своих автобиографических штудиях он описывает тех великих отцов, которые его наставляли (Слова 31, 34, 41, 10). Судя по той мере, которой достигли эти подвижники – один проводил сутки в молитве, другой «стоял три дня в изумлении, не чувствуя труда» и т.п., – речь идет о расцвете монашества. Если учесть, что знаменитая «История боголюбцев» блаженного Феодорита была написана им около середины V в., то свидетельства преп. Исаака Сирина могут служить историческим дополнением к ней. Нельзя не учесть также и того, что преп. Исаак сам стал «прибавлением» к этой «Истории».

Обращает на себя внимание еще один вопрос (факт). Как получилось, что западно-сирийский писатель больше знает о мар Исхаке, перечисляя даже его родственные связи, чем восточно-сирийский, – ведь именно к этой традиции, как полагают, принадлежал Преподобный? Нам кажется, подобную коллизию можно объяснить тем, что Ишоднах тяготел к тому, чтобы скудным источникам о преп. Исааке Сирине придать большую ясность, отождествляя, сопоставляя, вкрапляя, смешивая их с житием Исхака из Катары. Тогда как западно-сирийский «Аноним Рахмани», уже имея у себя «смешанное» житие Ишоднаха и владея большей биографической информацией об Исхаке из Катары, решил внести важные коррективы. Первый пытался «искусно» совместить два разных источника, говорящих, как ему казалось, об одном. А второй, уже имея перед собой «искусно составленный» портрет мар Исхака из Катары, положил на него печать риторического клише.

Так, мы полагаем, произошло смешение трех агиографических источников, в которых говорится, по сути дела, о двух Исааках. Первый, даты жития которого V-VI вв., – историческая личность, которую мы знаем как преп. Исаака Сирина. Второй – тоже реально существовавший человек, выходец из Бет-Катрайи, известный нам как Исхак из Катары, живший в VII-VIII вв. Причем, это смешение затронуло не только агиографические источники, но и письменное наследие. Отсюда происходит путаница и в количестве томов, приписываемых авторству преп. Исаака Сирина. Аноним, написанный каршуни, говорит о четырех. «Аноним Рахмани» – о пяти книгах, а в каталоге сирийских авторов, записанном в XIII в. Авдишо, сообщается о семи. Именно это последнее свидетельство каталогизатора Авдишо свидетельствует в пользу того, что к существующим книгам, подписанным именем Исаака или Исхака, начали присоединять и сочинения одноименных авторов.

Для нас становится очевидным, что Исхак из Бет-Катрайи был образованным монахом и плодовитым писателем, толкователем и учителем, как о нем говорится в вышеуказанных сирийских источниках. Этому автору мы склонны приписать те сочинения, которые мы вычленили из так называемого Второго тома, приписываемого преп. Исааку Сирину. Это трактаты 3, 11, 14, 38, 39, 40 и 41. Нами было показано, что эти трактаты в целом нарушают композицию Второго тома, являясь плодом позднейшей интерполяции. По своему составу и содержанию они отражают реалии VII-VIII в., что соответствует жизни мар Исхака из Катары. Трактат 3-й «Главы о знании» по своему составу является отдельным сочинением или томом, в котором, кстати говоря, можно встретить иногда следы этимологических толкований. Блок трактатов 38-41 также может рассматриваться как отдельный том, содержащий апологию апокатастасической ереси.

Трактаты 11-й и 14-й – полемические, содержащие антииудейскую и антимессалианскую тематику. Таким образом, перед нами вырисовываются отдельные тома, автором которых, с наибольшей вероятностью, является мар Исхак из Бет-Катрайи. Очень важно отметить здесь и еще один противоречивый факт, находящийся в житии Ишоднаха. А именно, что Исхак высказал «три положения, которых не принимали многие». Выражение «не принимали многие» противоречит тому общеизвестному факту, что писания преп. Исаака Сирина принимали буквально «нарасхват» все конфессии, пытаясь скорее прибавить, чем убавить несколько незначительных конфессиональных штудий, лишь бы только завладеть корпусом его творений. Напротив, писания Исхака из Катары как в IХ в. вызвали неприятие: «Выступил против него Даниил, епископ Гармайский Бар Тавунита из-за тех вещей, что он высказывал», – так и в настоящее время. Сразу после появления перевода так называемого Второго тома его уже «не принимали многие». Это, конечно, относится в первую очередь к мнениям относительно оригенистической эсхатологии и евагристической космогонии, находящихся в указанных нами трактатах Второго тома.

В дальнейшем нужно будет провести анализ выявления подложных сочинений и в существующих так называемых Третьем и Пятом томах, приписываемых преп. Исааку Сирину. Судя по имеющимся данным, Пятый том содержит антихалкидонскую полемическую тематику и не может рассматриваться в качестве аутентичного, поскольку христология преп. Исаака не имеет ничего антихалкидонского.

В задачу будущих исследований входит более тщательное критическое исследование каждого трактата, приписываемого или находящегося под именем мар Исхака или преп. Исаака Сирина. В том числе, и для того, чтобы аутентичные тексты, которые составляют тома произведений других авторов, были собраны под их именами.

1.5. Вывод

Несмотря на то, что два сирийских агиографических источника (Ишоднах и Аноним Рахмани) в большей степени имеют между собою сходство, существует ряд внутренних противоречий и разногласий. Это говорит о том, что оба жития были «искусно» составлены из разных сведений. Здесь очень показателен пример того, как Ишоднах (автор аутентичного жития) вписывает в контекст VII в. событие, которое произошло в IХ в. А именно, обвинение Исхака еп. Даниилом: «Он (Исаак) создал книги об иноческом делании и [высказал] три положения, которых не принимали многие. Выступил против него Даниил, епископ Гармайский Бар Тавунита из-за тех вещей, что он высказывал. Когда же он достиг глубокой старости, преставился из временной жизни, а тело его было положено в обители Шапура». Исхак из Катары жил в VII в., Даниил же скончался в конце IХ в. Наличие этого анахронизма, как и других противоречий, указанных выше, говорит в пользу того, что житие преп. Исаака Сирина было составлено из разных, даже и несопоставимых источников. Таким образом, неснятые противоречия этих двух житий не позволяют рассматривать их в качестве достоверных сведений о преп. Исааке Сирине.

Напротив того, житие, записанное каршуни, имеет и внешнее, и внутреннее свидетельство, подтверждающее достоверность фактов, изложенных в нем. Этот агиографический источник напрямую связан с текстом писаний преп. Исаака Сирина Во-первых, имеющимся хронологическим координатам, во-вторых, биографической ценностью письма к родному брату в 24-м Слове подтверждают многие ученые, например Г. Биккель и Д. Миллер. В-третьих, географическим топонимом, локализирующим епископскую деятельность преп. Исаака, соответствующей исторической действительности. Эти три факта не позволяют исключать этот агиографический источник из научного оборота, так как представляет наиболее ценный материал по биографии этого святого. Важно отметить, что последний, опираясь на датировку, содержащуюся в этом источнике: «Этот святой жил в начале седьмого тысячелетия от сотворения мира», – еще в ХIХ в. пришел к тем же выводам, что и мы в ХХI (независимо от него, ибо перевод его книги мы получили совсем недавно). Г. Биккель пишет в предисловии к изданию: «Эта дата указана в соответствии с хронологией Септуагинты, согласно которой Рождество Христово приходится на 5500 год от сотворения мира. Следовательно, Исаак ниневийский жил в начале VI века».

Далее, после знакомства с текстом преп. Исаака, Биккель пишет: «…он (Исаак) ко времени написания своих трудов никак не мог быть несторианином, а только монофизитом или католиком… конечно, возможно предположить, что Исаак был православным, чему можно противопоставить лишь один аргумент, а именно: нам неизвестно о существовании католических диоцез и монастырей в Персии того времени. Тот факт, что в любом случае Исаак умер, принадлежа к этой Церкви, подтверждается тем, что его труды были переведены на греческий язык монахом православного монастыря св. Саввы».

Выводы этого незаслуженно отодвинутого на задний план немецкого ученого остались неуслышанными западной наукой. Нам кажется, что дело здесь не столько в том, что Биккель, по словам М. Тамке, «потерпел неудачу», не сумев раскрыть для себя Исаака и посчитав, что «в практико-назидательном отношении (его писания) мало соответствуют нашему времени». Но гораздо важнее то, что его выводы, относящиеся не только к этике, но и к биографии преп. Исаака Сирина, оказались, мягко сказать, «несимпатичны» западным коллегам. Однако, не стоит забывать, что первенство в западном исааковедении остается за этим ученым. Именно благодаря его переводу западный читатель впервые познакомился с «оригинальным» текстом преп. Исаака Сирина. Перевод был сделан с древних рукописей Х в., хотя и несторианских, и правильные выводы немецкого сиролога показали западному миру подлинную конфессиональную принадлежность преп. Исаака. Можно сказать, что западная наука в лице Густава Биккеля стояла у истоков ортодоксального развития исааковедения. Остается только сожалеть, что этот видный востоковед сдал свои позиции в результате какого-то внутреннего кризиса.

Увы (признаемся, с печалью констатируем последующее), эстафету исааковедения взял в свои руки другой известный ученый, Поль Беджан. Именно ему было суждено опубликовать полный, как полагают, текст Первого тома преп. Исаака Сирина на сирийском языке. И тем самым, к сожалению, – подчеркнем еще раз, – ввести его в научный оборот. Беджан не предполагал, что его скороспелый проект, издание «оригинального текста» Исаака приведет к серьезным научным проблемам, созданию ложных теорий. Ему был важен миссионерский успех. При такой расстановке приоритетов цель не оправдала тех средств, которые пустил в ход этот исследователь. Проект Беджана заведомо обрек западную науку на блуждания в некоем лабиринте догадок и предположений, где уже более столетия создаются сомнительные теории выхода.

2. Издание Беджана – подступы критики

Сначала мы хотим показать зыбкость и непрочность фундамента, на котором начала возводиться современная западная наука исааковедения. Как известно, первым издателем полного оригинального текста преп. Исаака Сирина на сирийском языке является П. Беджан. Благодаря издательской деятельности этого ученого многие сирийские тексты были опубликованы, и также, как и в случае с текстом мар Исаака, эти издания остаются единственными до настоящего времени. Издание Беджана сразу получило признание в научном мире. Прежде всего, по той причине, что Беджан провозгласил изданный им текст аутентичным, принадлежащим к списку восточной редакции. Возможно, еще сыграл факт халдейского происхождения Беджана. Во всяком случае, все исследователи и переводчики относятся к изданию Беджана с большим доверием и даже не считают необходимым его проверять (!). Такое априорное доверие было чревато проблемами для дальнейшего развития исааковедения.

Несмотря на то, что издания Беджана имели хороший отзыв о качестве опубликованных сирийских текстов, они зачастую были далеки от норм критической работы с текстом. Приведем несколько примеров, которые отмечает в своем исследовании Григорий Кессель. «Наиболее красноречиво о работе Беджана свидетельствует подготовленное им издание халдейского Бревиария. Текст, отосланный халдейскому патриарху для получения imprimatur, был категорически отвергнут по причине сознательных изменений (имевших пролатинскую тенденцию), внесенных в текст Беджаном: Vosté 1945, 57-67». По замечанию Х. Мёрре ван ден Борг, при издании сирийского текста Беджан стремился к тому, чтобы в нем отсутствовали противоречия римо-католическому учению. «Догматический критерий: книга должна быть в согласии с учением римо-католической Церкви – это sine qua non. Если книга значительно отклонялась от того, что Беджан считал католическим учением, она не издавалась Беджаном. Менее значительные “погрешности” либо исправлялись, либо сопровождались соответствующим предупреждением». Кроме того, Г. Кессель советует посмотреть замечания Р. Драгэ к изданию «Рая отцов» (Draguet 1978, 46-47) и Х. Тойле к изданию «Энотикона» Бар Эвройо (Teule 1993, xii).

При таком вольном подходе к издаваемому тексту можно догадываться, что и общепризнанный оригинальный и аутентичный текст Первого собрания, опубликованный Беджаном, подвергся изменениям. И действительно, наблюдения Григория Кесселя привели к констатации этого факта.

Так, Г. Кессель, сравнивая сирийский текст, изданный Беджаном, с оригинальной рукописью Mardin/Scher 46 (1235 г.), обнаружил следующие несоответствия. «Первое, что привлекает к себе внимание, это использование Беджаном восточно-сирийского шрифта (несторианского), тогда как рукопись написана четким восточно-сирийским изводом эстрангелы. Во-вторых, Беджаном была произведена полная вокализация текста в соответствии с восточно-сирийскими нормами. В тексте рукописи использование диакритики и акцентов минимально. В-третьих, наряду с вокализацией Беджаном была произведена систематическая пунктуация текста. Однако, только в некоторых случаях она находит соответствие в рукописи». Такие безапелляционные манипуляции, произведенные Беджаном над столь серьезным текстом, являют субъективный, а порой и сознательно деструктивный подход, но отнюдь не научный метод. Г. Кессель пытается «смягчить» этот факт и объясняет, что усилия Беджана были направлены на то, чтобы вернуть Исхака в «подлинную» среду. По мнению Беджана, несмотря на то, что преп. Исаака почитали и монофизиты, и православные, в действительности его наследие принадлежит традиции Церкви Востока, т.е. несторианам.

Далее, при издании текста мардинского списка Беджан снабдил его аппаратом, где указывал разночтения. «Однако, – замечает Григорий Кессель, – очень часто можно наблюдать, как в основной текст издатель (Беджан) вносит эмендации, а оригинальные чтения мардинского списка помещает в аппарат» (!).

Г. Кессель также отметил, что «в четырех случаях Беджан вносил в основной текст исправленное чтение, присутствующее на полях рукописи, не оговаривая того» (!). В своем исследовании он приводит случаи не оговоренных эмендаций, а также другие погрешности, которые могли возникнуть и при наборе сирийского текста. И это только при сравнении первого трактата из издания Беджана с оригинальной рукописью!

Следующим нововведением Беджана, как отмечает Григорий Кессель, явилась последовательная нумерация трактатов. В мардинской рукописи пронумерованы только первые шесть трактатов. Разделение Беджаном некоторых пространных трактатов представляется Г. Кесселю необоснованным, и потому он считает необходимым «провести ревизию осуществленного разделения». Также следует указать на то, что мардинская рукопись имеет на полях большое количество исправлений основного текста, так называемых маргинальных глосс, однако только десять из тридцати двух маргинальных глосс Беджан воспроизводит в своем издании. И еще одно, пожалуй, на данный момент последнее замечание по изданию Беджана: лакуны в мардинском списке восстанавливались им по рукописям из Алкоша и Мосула, датируемым 1898 годом (!).

Судите сами, вправе ли мы называть издание Беджана воспроизведением оригинального и аутентичного текста преп. Исаака Сирина. Думаю, что ни один здравомыслящий ученый теперь не согласится на это. Перед нами явная опрометчивость западной науки. Иллюзия, которая сложилась в научной среде, что издание Беджана являет собой оригинальный текст преп. Исаака Сирина начинает рассеиваться.

Чтобы подтвердить столь серьезное заявление, мы не будем опираться только на работу Григория Кесселя, но предложим и свои замечания. А именно, мы покажем, что текст, изданный Беджаном, имеет интерполяции. Этот факт служит серьезным основанием для того, чтобы издание Беджана было выведено из разряда аутентичных текстов.

2.1. Проблема двух или трех редакций

После того как Беджан провозгласил, что изданный им сирийский текст Первого собрания является аутентичным и оригинальным текстом преп. Исаака Сирина, и в своих трудах отметил присутствие в рукописной традиции двух редакций, в научном мире утвердилась беспрекословная ориентация на этот тезис и принята эта теория. Базис этой теории – хронологическая опора на VII в., связанная с отождествлением преп. Исаака Сирина с Исхаком из Катары, – отсюда восточно-сирийское происхождение и несторианская среда. Главный аргумент в пользу аутентичности текста – это присутствие имен Феодора Мопсуестийского, а также Диодора Тарсийского и Евагрия Понтийского. Таким образом, теория трансляции сирийского текста преп. Исаака понималась так: из восточно-сирийской несторианской среды он переходит в западно-сирийскую монофизитскую среду. Здесь текст претерпевает изменения, интерполируются имена и появляются лакуны, призванные нивелировать догматически неприемлемые пассажи. После чего текст переходит к православным, в среде которых тоже претерпевает изменения.

Эта вполне логически приемлемая теория долгое время не вызывала никаких сомнений в научном мире. Однако, более детальный обзор рукописей вначале Себастьяну Броку, а затем и Григорию Кесселю позволил выявить так называемую третью редакцию мелькитского, т.е. православного происхождения. Это рукописи Vat. syr. 125 и Sinai syr. 24. Важно также отметить, что это самые древние рукописи, содержащие Первое собрание. Отличия этой редакции, также как и западной, состоят в замене, как принято считать, имен Феодора, Диодора и Евагрия; в присутствии, как полагают, лакун; а также интерполяций, связанных с конфессиональными взглядами; кроме того, расхождения в тексте, не связанные с конфессиональными и теоретическими соображениями. Этот последний факт был отмечен Григорием Кесселем при сверке синайской рукописи с изданием Беджана. Подобное расхождение текста, не связанное с конфессиональными и теоретическими соображениями, было отмечено Г. Кесселем и во второй православной (мелькитской) рукописи Vatic. syr. 125.

Приведем один пример из 49-го Слова: «Желающие того, что есть в этом преходящем веке, переплывают страшные волны, отваживаются проходить путями многотрудными, – и они вовсе не говорят…» (Vatic. syr. 125). «Желающие того, что есть в этом веке, тленного богатства и преходящей славы. Они переплывают тяжкие волны, отваживаются проходить путями страшными, терпят продолжительное, исполненное трудами и лишениями странствие, и ради исполнения своего желания терпят мучительные вещи – и они вовсе не раздумывают» (издание Беджана).

Как видно, в православной (мелькитской) рукописи текст преп. Исаака лаконичен, что свойственно языку Преподобного. В тексте Беджана переписчик уже выступает в дополнительной роли комментатора. И что характерно, в первом древнем тексте VII – VIII вв. автор, т.е. Исаак, мыслит по-монашески: «желающие того, что есть в этом преходящем веке», т.е. всего, а не только «тленного богатства и преходящей власти», как мыслил переписчик ХIII в. рукописи Беджана. У преп. Исаака здесь очевиден монашеский максимализм: «закон безмолвия: умолкнуть для всего». У переписчика же ХIII в. заметно присутствие светского мышления и стремление разъяснить мысль Преподобного, сделать ее более понятной или доступной. Мы не будем останавливаться на подобных примерах, любопытный исследователь, владеющий сирийским языком, сможет их найти во множественном числе. Нам хочется заострить внимание на том, действительно ли то, что в древних текстах отсутствует, является лакуной, а то, что в более поздних списках интерполировано, аутентичным, как это принято считать?

Далее, православная (мелькитская) редакция отличается от западно-сирийской тем, что в ней отсутствуют шесть, а не семь трактатов, принадлежащих восточной редакции, а также особой последовательностью трактатов. И пожалуй, самый интересный факт, пробивший брешь в этом глухом лабиринте, – это интерполяция, связанная с именем Евагрия.

Подавляющее большинство исследователей вполне соглашается с мнением Беджана, что интерполяции, связанные с именами Феодора, Диодора и Евагрия, были введены яковитами с целью устранить имена несторианских писателей. Но если первые два автора действительно были неприемлемы в монофизитской среде, то имя Евагрия и его сочинения пользовались непререкаемым авторитетом. Первым, кто заметил этот факт, был Григорий Кессель. Работая над рукописным наследием преп. Исаака, он отметил, что в западной редакции «имя Евагрия было везде исправлено». Себастьян Брок тоже специально останавливался на проблеме интерполяции имен при переходе текста из одной конфессии в другую. Брок исследовал рукопись Vatic. syr. 125, которую он однозначно признает мелькитской, где имя Евагрия, как он считает, было исправлено. Наличие такой интерполяции объясняется им как переход текста в халкидонскую среду.

Однако, тогда вполне справедливо Г. Кессель задается вопросом: «Как согласовывается тот факт с представлением о том, что западная редакция возникла в монофизитской среде»? Действительно, исправление имени Евагрия, как можно предполагать, началось именно в православной среде после решения V Вселенского Собора, тогда как яковитами и несторианами, как раз вопреки решению Собора, авторитет Евагрия украшается ореолом «святости». Далее Кессель продолжает свою мысль: «Это наблюдение дает основание для предположения, что по крайней мере, некоторые элементы западной редакции, которая обычно считается результатом рецепции текста Исхака в сиро-яковитской среде, имеют мелькитское происхождение. И уже через посредство мелькитов текст Исхака перешел к яковитам».

Это верное предположение Григория Кесселя вскоре окажется совершенно оправданным! Мы продемонстрируем это чуть ниже на примере интерполированных, как принято считать, имен. А сейчас, раз уж пробилась брешь в этой закостенелой научной теории, мы последуем по цепочке фактов, которыми располагает современная наука.

Действительно, отсутствие имени Евагрия в рукописях западно-сирийского происхождения объективно свидетельствует, что отправная точка трансляции текста происходила от православных (мелькитов). Но это не единственный факт. Если интерполяцию имени Евагрия монофизиты не распознали (как это принято считать) и приняли такие имена как Григорий Богослов, прпп. Макарий и Марк, то трактат, как полагают, монофизитского автора Филоксена ими был узнан сразу. Как только текст преп. Исаака переходил в монофизитскую среду, тут же «более поздняя западно-сирийская рука» восстанавливала имя Филоксена либо в виде маргинальной глоссы, либо путем стирания старой надписи и вписывания аутентичного имени. Подобная процедура происходила в монофизитской среде и с гомилиями атрибутируемыми Иоанну Дальятскому. В корпусе Первого собрания в православных (мелькитских) рукописях гомилии Иоанна Дальятского следуют после послания Филоксена и не имеют надписания. Переходя в монофизитскую среду, «западно-сирийская рука» на полях ставила подпись «Саба» – духовное прозвище Иоанна Дальятского.

Эти факты выводят на совершенно иной уровень дальнейшее изучение рукописного наследия преп. Исаака Сирина. Но перед тем, как подойти к текстологическим доказательствам, давайте последуем по цепочке фактов далее. Более детальное обследование рукописного наследия преп. Исаака Сирина, с одной стороны, подтверждает уже существовавшие факты, с другой, позволяет или даже заставляет отказаться от сложившихся мнений, предположений, теорий. Так, некоторые рукописи заставляют отказаться от сложившегося мнения, что трансляция текста преп. Исаака однозначно происходила из восточно-сирийской среды в западно-сирийскую. Подтверждением этому служит рукопись Berlin or. quart. 1159. Родство этой рукописи с западно-сирийской редакцией было отмечено еще Беджаном. Григорий Кессель, объясняя этот феномен, делает предположение, что «восточно-сирийский переписчик использовал как оригинал список западной редакции, скорее всего, по причине легкодоступности». Причем, переписчик либо по невнимательности, либо по другим причинам не произвел замену имени «Василий» на «Диодор», как это сделано в других восточно-сирийских списках. Подобный случай не является уникальным и имеет аналоги.

В заключении своего исследования, относящегося к рукописному наследию преп. Исаака Сирина, Г. Кессель пишет: «Следует также отметить, что отнесение того или иного текста к восточной или западной редакции может быть не столь очевидным и простым. Так, например, список из Алкоша (Berlin or.осt. 1258), относящийся к восточной редакции, содержит интерполяции антинесторианского характера (!). «Блаженный толкователь» заменено на «один из учителей», «увещание блаженного толкователя» на «увещание того учителя», «Диодор» на «Дионисий», 19-й трактат (обычно отсутствующий в западной редакции) присутствует в ней с лакунами и др. Достаточно заглянуть в аппарат, чтобы заметить иные случаи поддержки чтений западной редакции. Несмотря на то, что указанные особенности рукописи были замечены Беджаном, он никак их не прокомментировал, и объяснения такого присутствия элементов западной редакции в списках восточной редакции на сегодняшний день отсутствуют». Загадкой также остается, «каким образом две древние рукописи Британской библиотеки [Add. 14632, Аdd. 14633] восточно-сирийского происхождения содержат текст западной редакции».

Как мы видим, Григорий Кессель раскрывает перед наукой серьезную текстологическую проблему, о присутствии которой ученые и не подозревали. Смело базируясь на исследовательских достижениях Беджана и на работах его последователей, которые слепо повторяли его тезисы, западная наука выстроила непрочное здание исааковедения, которое на поверку сегодняшнего дня придется перестраивать.

Проблема, которую поднял Григорий Кессель, не просто заслуживает пристального внимания, она предполагает кардинальный переворот «переход через Рубикон»… Чтобы это показать, мы переходим к следующему этапу.

2.2. Цитаты или интерполяции

Самым ярким примером присутствия интерполяции принято считать замену имен. В науке преобладает мнение, что в т.н. «аутентичном» тексте прп. Исаака присутствуют имена таких авторов как Феодор Мопсуестийский – «блаженный толкователь», Диодор Тарсийский и Евагрий Понтийский. В текстах, которые, как считается, подверглись интерполяции, эти имена заменены: Феодор – на Кирилла Александрийского, либо на выражение «один из учителей»; Диодор – на Дионисий или Василий; Евагрий – на Григория Богослова, Макария, Марка, Нила или Иоанна Златоустого. Проблемой интерполяции имен занимались несколько авторов: С. Брок и В. Фоминых. По мнению Брока, замена имен являлась фиксацией того, что текст переходил из одной конфессии в иную. Вячеслав Фоминых в своем исследовании показал, что однозначность этого сложившегося в науке мнения не всегда выглядит убедительной и не имеет твердых оснований из-за отсутствия отсылки к источнику. Мы также хотим показать результаты своих наблюдений относительно некоторых «цитат», которые принято считать аутентичными.

Прежде всего, нужно отметить одну характерную особенность – способ цитирования таких авторов как Феодор Мопсуестийский и Евагрий Понтийский в корпусе творений прп. Исаака Сирина. Это «не дословное цитирование, а встраивание в собственный текст» так, что «с трудом удается определить окончание цитаты». Такой феномен очень распространен в корпусе Исаака. Издатель Второго тома так и пишет в примечании: «По тексту прп. Исаака не вполне ясно, где именно заканчиваются цитаты из Феодора Мопсуестийского и где начинается авторский текст». Столь странный образ цитирования таких «великих авторитетов» для Церкви Востока наводит на мысль, что это, скорее, более позднее наслоение, чем цитирование, произведенное с целью искуснее скрыть подлог, интерполяцию.

Перейдем к рассмотрению «цитат». Мы остановимся, главным образом, на цитатах Феодора Мопсуестийского, находящихся в Первом томе прп. Исаака Сирина. В науке принято считать их аутентичными. Попробуем, как говорится, снять пробу с этого «золота».

Таблица 1.

Перевод с греческого (Соболевский 1911) Слово 89.	Перевод с сирийского (Wensinck 1923). Слово 50. Русский перевод с издания Венсинка. Слово 50.	Сирийский "аутентичный" текст (Bedjan 1909)
Сын Божий претерпел крест; потому мы, грешники, будем смело полагаться на покаяние. Ибо, если один только (внешний) вид покаяния в царе Ахаве отвратил от него гнев, то не будет для нас бесполезною истинность нашего покаяния. Если один вид смирения в нем, без истины (покаяния), отвратил от него гнев, то не тем ли паче отвратит от нас, истинно печалящихся о грехах наших? Скорбь ума достаточна, чтобы заменить всякое телесное делание. Святой Григорий говорит: тот — храм благодати, кто срастворен с Богом и всегда озабочен мыслью о суде Его. Что же значит иметь попечение о суде Его, как не искать всегда упокоения Его, как не печалиться и не заботиться непрестанно о том, что не можем достигнуть совершенства по немощи естества нашего?	The son of God has borne the cross and sinners have acquired courage in repentance. If the habit of repentance has driven away the anger of the King, he will not now reject your sincere mind. If the habit of humility can drive away God’s anger from him who knows himself not to be true, how much more will this be the case with you who are suffering in truth for your trespasses. Sufficient is the suffering of the mind in place of all bodily labours, according to the word of the commentator (). A temple of grace is he that is mingled with God by constantly thinking of that which belongs to him (). What is thinking of that which belongs to him ()? It is the constant hunting after his rest; suffering at all times; the toil of constant care concerning those things which always remain imperfect on account of the wretchedness of nature. Сын Божий понёс Крест и грешники приобрели дерзновение к покаянию. Если навык (син.: привычка) к покаянию отвёл гнев Царя, то Он сейчас не отвергнет твоё искреннее чувство (ум). Если навык к смирению может отвести гнев Бога от того, кто знает себя, что неправ, то тем более в случае с вами, которые истинно скорбят (син.: сокрушаются) о своих прегрешениях. Достаточна скорбь ума вместо всех телесных деланий, в соответствии со словом толкователя. Тот есть Храм благодати, кто прилеплен (син.: смешан) к Богу через постоянное размышление о том, что принадлежит Ему. Что есть постоянное размышление о том, что принадлежит Ему? Это – постоянное искание Его упокоения; скорбь на всякое время; напряжённый труд о непрестанной заботе о тех вещах, которые всегда остаются несовершенными вследствие повреждения природы.

Этот пример принято считать интерполяцией. Однако нужно разобраться, с чьей стороны она была сделана. Как видно, в православной рукописи источник цитаты найден. В более поздней несторианской рукописи цитата отнесена к предыдущему предложению. Это «оригинальный» ход несторианского переписчика, так как по учению Феодора быть «храмом благодати» возможно только в будущем веке.

Но это не все. Нами была обнаружена интерполяция еще в верхнем абзаце, где речь идет о внешнем покаянии царя Ахава (3 Царств, 21:27-29). В академическом издании есть примечание к этому месту, где сказано, что прп. Исаак следует «еврейскому тексту» Библии (правильней было бы сказать, Пешите, которая следует в этом месте еврейскому тексту). Где отражена именно внешняя сторона покаяния Ахава: «разодрал одежды свои и возложил на тело свое вретище и постился, и спал во вретище, и ходил печально». Однако «в греческом тексте есть слова, которых нет в еврейском, из-за которых видно, что покаяние Ахава было не только внешним, а именно: сказано, что он “умилился пред Господом, ходил и плакал”».

Чтобы со всем этим разобраться, для начала покажем, где произошла интерполяция. В православной рукописи после слов «Сын Божий претерпел крест…» следует призыв к грешникам «смело полагаться на покаяние». И в подтверждение приводится библейский (!) пример чисто внешнего покаяния царя Ахава. В сирийском тексте (несторианском) и в английском переводе эта библейская история подвергается интерполяции. Попробуем объяснить, по какой причине это безобидное место, да к тому же и весьма назидательное, смогло смутить несторианского переписчика. Как нам представляется, этих причин было несколько.

Первая заключается в том, что Феодор не мог в таком ключе истолковать этот библейский текст (опирающийся на еврейскую версию) из-за незнания еврейского языка. Об этом факте обстоятельно говорит Гурьев. Возможно также, что Феодор этот библейский фрагмент толковал по-другому, его также могла смутить история с царем Ахавом в книге Паралипоменон (2 Паралип. 18: 19-22), которую он убрал из библейского канона. По причине несохранившихся толкований Феодора об этом можно только предполагать, но исходя из того, что поклонником Феодора нивелируется библейский текст, еще раз подчеркнем, весьма назидательный (!), можно предполагать, что наши выводы верны. Следы интерполяции отражаются как в неисправленном прошедшем времени, так и в смысловом повествовании. Такая неуклюжая интерполяция могла быть допущена, как нам кажется, со второй редакцией текстов. В первой редакции было убрано имя свт. Григория, а имя Феодора удобно отнесено к предыдущей библейской истории. Но затем более внимательный переписчик обнаружил, что библейский пример Исаака не согласовывается с толкованием Феодора, что побудило его внести интерполяцию. Пирар по неизвестной причине не отразил этого разночтения в аппарате своего издания. И наконец, третья интерполяция в этом фрагменте. Ее конечно можно отнести к простой описке переписчика. Действительно, замена буквы «нун» на «ламад» в словосочетании «о Суде Его» дает прочтение: «о том, что принадлежит Ему». Однако, учитывая то, что несторианские переписчики были приверженцами апокастасической ереси, мы полагаем, что здесь была произведена сознательная интерполяция. Помимо того, что Беджан указывает две рукописи, содержащие чтение «о Суде Его», Пирар указывает еще две, в том числе и мелькитскую.

Как было сказано выше, в мелькитских рукописях находится имя свт. Григория Богослова. Проверим идентификацию этих цитат:

Таблица 2. Мелькитские источники.

Sinai Syr. 24, f. 84r. VIII в.	Vatican Syr. 125, f. 78v. VIII в.

Таблица 3. Идентификация цитат.

Преп. Исаак Сирин. Слово 89. (Соболевский 1911)	Свт. Григорий Богослов. Песнопения таинственные. Слово 9.
Святой Григорий говорит: тот — храм благодати, кто срастворен с Богом и всегда озабочен мыслью о суде Его. Что же значит иметь попечение о суде Его, как не искать всегда упокоения Его, как не печалиться и не заботиться непрестанно о том, что не можем достигнуть совершенства по немощи естества нашего? Иметь непрестанную печаль о сем — значит непрестанно носить в душе своей памятование о Боге, как сказал блаженный Василий. Нерассеянная молитва производит в душе ясную мысль о Боге. И водружение нами в себе Бога памятованием — вот вселение в нас Бога. Так соделываемся мы храмом Божиим. Вот это и есть попечение и сердце сокрушенное — для уготовления покоя Ему! Ему слава вовеки! Аминь.	… не угождай плоти, чтобы не полюбить до излишества настоящую жизнь. Но старайся сооружать прекраснейший храм; потому что человек есть храм великого Бога. И тот сооружает себя в сей храм, кто отрешается от земли и непрестанно шествует к небу. И сей–то храм советую тебе охранять так, чтобы он благоухал от всех твоих дел и слов, чтобы всегда пребывал в нем Бог, чтобы он всегда был совершен, и притом существенно, а не наружно.
	Свт. Василий Великий. Письмо второе. К Григорию Богослову.
	… Прекрасна же молитва, уясняющая в душе мысль о Боге. А посредством памятования водруженная в нас мысль о Боге есть вселение в нас самого Бога. Таким образом делаемся мы храмом Божиим, когда непрестанное памятование не прерывается земными заботами, и ум не возмущается внезапными страстными движениями, но избегающий всего боголюбец уединяется в Боге, отражая от себя страсти, приманивающие его к воздержанию, и проводит время в занятиях, ведущих к добродетели.

Как мы видим, аутентичность цитируемых преп. Исааком авторов очевидна и, более того — просто неопровержима. Миллер в своем издании, а за ним и Пирар совершенно точно идентифицировали вторую, фактически дословную цитату, — это послание свт. Василия Великого, адресованное, что самое интересное, к тому-же свт. Григорию! (На это письмо свт. Василия Великого преп. Исаак ссылается неоднократно, см. напр. 21 сл.) Таким образом, мы видим следующую картину: преп. Исаак нарочно приводит свидетельство двух величайших, совершенно единомысленных отцов Церкви, двух нераздельных друзей, которые буквально вторят друг другу, что человек — храм Божий. Однако рука несторианского переписчика не постеснялась расторгнуть этот священный союз дружбы великих Василия и Григория. Чем не понравился несторианам свт. Григорий Богослов, этот вселенский учитель, догадаться не трудно, — своей христологией. Из имеющихся в творениях свт. Григория многочисленных фрагментов на христологическую тему мы приведем только один:

Сын Божий, истощая свое Божество и воспринимая человечество, соделался не двумя, но восхотел сделаться одним; потому что то и другое, и воспринявшее и воспринятое, есть Бог, два естества, соединившиеся в одно, но не два сына (да не унизится соединение ложным пониманием).

Содержащееся в этом отрывке православное богословие, изложенное святителем ещё до появления Феодоровской доктрины, выявляет последнюю как совершенно ложное учение о Христе.

Теперь обратим внимание читателя на следующий аспект: в несторианских рукописях указание на автора цитаты с заменой имени свт. Григория на «толкователя» отнесено не к последующему стиху —«храм благодати», а к предыдущему — «скорбь ума».

Таблица 4. Сравнение переводов.

Преп. Исаак Сирин. Слово 89. (Соболевский 1911)	Saint Isaac the Syrian. Homily 50. (Wensinck 1929 — английский перевод издания Беджана)
Скорбь ума достаточна, чтобы заменить всякое телесное делание. Святой Григорий говорит: тот — храм благодати, кто срастворен с Богом и всегда озабочен мыслью о суде Его.	Sufficient is the suffering of the mind in place of all bodily labours, according to the word of the commentator. A temple of grace is he that is mingled with God by constantly thinking of that which belongs to him.

Такова "удачная" попытка выхода из трудного положения, предпринятая несторианским переписчиком. Дело в том, что, по учению Феодора Мопсуестийского, человек только в будущем веке может стать «храмом благодати», — соответственно, в этом веке в такой причастности благодати «блаженный толкователь» человеку отказывает. Напротив, у свт. Григория эта мысль является одной из главных в сотериологии; нами обнаружено по меньшей мере 8 мест в творениях свт. Григория, в которых он говорит о человеке как о «храме Бога Живого», «живом жилище Христовом в духе», «святом и живом храме живого Бога», «храме Духа» и пр. Итак, перенеся имя Феодора к авторству предыдущего стиха, несторианский переписчик, как говорится, ушёл от ответа. Но и этим несторианская правка не ограничилась: сделанное переписчиком изменение вынуждало его внести в текст очередную "коррективу" — изъять имя царя Ахава из предыдущего контекста, что, в свою очередь, было продиктовано тем, что «свет всего мира», Феодор, иначе толковал это место Священного Писания, как было сказано об этом выше. Синайская православная рукопись содержит имя Ахава на полях. В само́м тексте над словом «малка» — царь — стоит знак пропуска, который повторяется в глоссе вместе с именем Ахав. Мы считаем, что игнорирование одного из самых древних источников, который проясняет и даёт ключ к правильному прочтению этого отрывка, является грубейшей научной ошибкой. Критическое издание М. Пирара даёт имя Ахава как аутентичное прочтение.

Предпринятая несторианами правка значительно деформировала весь этот библейский пассаж, лишив его логической цельности. Можно видеть, что Венсинку, при работе с изданием Беджана, не удалось предложить достойный перевод этого отрывка: ему пришлось интерпретировать это место по своему разумению, далеко отступая от буквального смысла, который, как мы сказали, в значительной степени искажён правкой. В православной же (мелькитской) традиции мы находим эти слова в неискажённом виде; их смысл лаконичен, целен, библеистически точен.

Теперь взглянем на этот вопрос с другой стороны: рассмотрим стих, к которому было отнесено имя Феодора Мопсуестийского:

(Bedjan 1909, p. 352.)

Достаточна печаль ума чтобы заменить всякое телесное делание, в соответствии со словом Толкователя. (перевод текста Беджана)

Следует отметить, что эта мысль высказывается преп. Исааком несколько раз; причём в данном (89-м) трактате мы трижды находим её пе́ред рассматриваемым стихом, и ещё раз в следующем (90-м) трактате:

(Bedjan 1909, p. 344.)

Сердце, исполненное печали о немощи и бессилии в делах телесных, явных, заменяет собою все телесные дела. Дела телесные без печали ума — то же, что и тело неодушевленное. (89)
Печаль ума – драгоценное Божие даяние. Кто переносит ее, как должно, тот подобен человеку, носящему в членах своих святыню. (89)
Если не можешь потрудиться телом своим, поскорби хотя умом. (89)
Печаль, какую чувствуем при своих поползновениях, вменяется нам благодатью вместо чистого делания. (90)

Лексические повторы наглядно прослеживаются как в сирийском, так и в переводах на другие языки. Более того, эту-же мысль находим и в другом трактате 1 тома (40-м):

… печаль умная превосходит и телесный труд. (40)

Таким образом, преп. Исаак несколько раз повторяет эту мысль: в начале 89-го Слова он выдвигает её как некий тезис; в течение трактата возвращается к ней, рассматривая с разных сторон; а в конце — приводит в её подтверждение библейскую историю о внешнем покаянии царя Ахава. Иначе говоря, рассматриваемый стих является завершительным выводом из всего контекста.

Приведённые примеры наглядно показывают, что фраза: «скорбь ума достаточна, чтобы заменить всякое телесное делание» является частым выражением именно преп. Исаака, которое он повторяет неоднократно в своих трактатах без ссылок на Феодра Мопсуестийского. Как мы видим, "удачная" попытка несторианского переписчика скрыть интерполяцию на поверку оказалась совершенно безрезультатной.

Рассмотрим следующий, как предполагают, не интерполированный фрагмент.

Таблица 5.

Перевод с греческого (Соболевский 1911) Слово 16.	Перевод с сирийского (Wensinck 1923). Слово 22.	Сирийский "аутентичный" текст (Bedjan 1909)
И если чистою молитвою едва ли кто молится, то что сказать о молитве духовной? У святых отцов было в обычае всем добрым движениям и духовным деланиям давать именование молитвы. И не только отцам, но и всем, которые просвещены видением, обычно всякое прекрасное делание вменять почти за одно с молитвою. Ясно же, что иное дело — молитва, а иное — совершаемые дела. Иногда сию, так называемую духовную, молитву в одном месте называют путем, а в другом ведением, а инде — умным видением. Видишь, как отцы переменяют названия духовных предметов? Ибо точность именований устанавливается для предметов здешних, а для предметов будущего века нет подлинного и истинного названия, есть же о них одно простое ведение, которое выше всякого наименования и всякого составного начала, образа, цвета, очертания и всех придуманных имен. Поэтому, когда ведение души возвысится из видимого мира, тогда отцы в означение оного ведения употребляют какие хотят названия, так как точных именований оному никто не знает.	Now if man is hardly able to pray pure prayer what must be said of spiritual prayer? The holy Fathers () are accustomed to designate all profitable emotions and all spiritual working by the name of prayer. And the blessed commentator () even counts beautiful deeds as prayer; though it is clear that prayer is different from deeds which are things done. But sometimes they designate () by spiritual prayer that which they sometimes call () contemplation; and sometimes knowledge; and sometimes revelations of intelligible things. Doest thou see, how the Fathers change () their designations of spiritual things? This is because accurate designations can only be established concerning earthly things. The things of the world-to-be do not possess a true name, but only simple cognition, which is exalted above all names and signs and forms and colours and habits and composite denominations. When, therefore, the knowledge of the soul exalts itself above this circle of visible things, the Fathers use () concerning this knowlegde any designations they like, though no one does know the real names in order that the psychic deliberations may be based on them.

В этом фрагменте видно, что прп. Исаак опирается на пример и опыт многих Отцов. В месте где совершена несторианская вставка имя «комментатор» то есть Феодор, в православном тексте идет расширение авторитета писателей «и не только отцы …», в несторианской рукописи напротив происходит сужение к одному. Причем получается, что Феодор находится вне Отцов, не причислен к Отцам. Этого не заметил интерполятор. Так же следующий контекст, сохраняющий множественное число «называют путем …» и заключительное «Видишь как отцы …» не предполагает такой ход мысли прп. Исаака, какой допущено интерполяцией. То есть переход от множественного к единственному числу и обратно. Это явные признаки интерполяции.

Еще один пример как полагают интерполяции. «Как сказал святой Иоанн Златоуст: “Когда приобретет кто волю последующую страху Божию и правому образу мыслей, тогда скоро приемлет он откровение сокровенного”. Откровением же сокровенного называет он духовное ведение». В несторианской рукописи вместо Златоуста находится «Блаженный Толкователь». Сложность этого фрагмента заключается в том, что как со стороны писаний Феодора источник не выявлен так и в творениях Златоуста такой цитаты не обнаружено. Не смотря на эту сложность мы нашли другую причину обнаруживающую следы интерполяции сделанной со стороны несториан. Чуть выше приведенной цитаты находится текст, который сохранился в древнем, выполненном на рубеже VIII-IX в., православном переводе, и который отсутствует в рукописи несториан.

Таблица 6.

Перевод с греческого (Соболевский 1911) Слово 84.	Перевод с сирийского (Wensinck 1923). Слово 44.	Сирийский "аутентичный" текст (Bedjan 1909)
От веры же рождается страх Божий; и когда он будет сопровождать дела и постепенно взойдет к деланию, тогда рождает он духовное ведение, о котором сказали мы, что рождается оно от веры.	From the fact that he believes this, is born the fear of God. When man clings to the service of the fear of God, and by service proceeds to some extent in it, the spiritual knowledge is born of which we have said that it is born from faith.
Естественное ведение, то есть различение добра и зла, вложенное в природу нашу Богом, само убеждает нас в том, что должно веровать Богу, приведшему все в бытие; а вера производит в нас страх; страх же понуждает нас к покаянию и деланию. Так дается человеку духовное ведение, т. е. ощущение тайн, которое рождает веру истинного созерцания.	В ИЗДАНИИ БЕДЖАНА ТЕКСТ «ЕСТЕСТВЕННОЕ ВЕДЕНИЕ… СОЗЕРАЦАНИЯ» ОТСУТСТВУЕТ.	В ИЗДАНИИ БЕДЖАНА ТЕКСТ «ЕСТЕСТВЕННОЕ ВЕДЕНИЕ… СОЗЕРАЦАНИЯ» ОТСУТСТВУЕТ.
Таким образом, не просто от одной только веры рождается духовное ведение, но и вера рождает страх Божий, и когда в Божием страхе начнем действовать, от действия страха Божия рождается духовное ведение, как сказал святой Иоанн Златоуст: «Когда приобретет кто волю, последующую страху Божию и правому образу мыслей, тогда скоро приемлет он откровение сокровенного». Откровением же сокровенного называет он духовное ведение.	Not that it is simply born from faith. From simple faith only spiritual knowledge is not born, but from faith fear of God is born. And when we begin with the service of the fear of God, from the service of the fear of God spiritual knowledge is born, according to the word of the blessed commentator (): «When a man possesses the will to cling to the fear of God and an upright mind he will easily receive the revelation of hidden things». The revelation of hidden things he calls spiritual knowledge.
ПРОДОЛЖЕНИЕ… Все сие обретается естественным ведением. Поэтому пусть с этим сличает всякий дела свои. Ибо когда окажется, что человек обрел это, тогда значит, что идет он путем естественным; а когда превзойдет это и достигнет любви, тогда становится выше естества и отступают от него борьба, страх, труд и утомление во всем.	ПРОДОЛЖЕНИЕ… All these things are found in this natural knowledge. Man has to examine his discipline in view of these and when he is in accord with them, he goes in the way of nature. When he climbs higher and reaches love, he leaves the domain of nature and strife, fear and fatigue leave him alone.	ПРОДОЛЖЕНИЕ…
Вот последствия ведения естественного. И это находим в себе самих, когда не помрачаем сего ведения сластолюбивою своею волею. И на этой остаемся степени, пока не достигнем любви, которая освобождает нас от всего этого.	В ИЗДАНИИ БЕДЖАНА ТЕКСТ «ВОТ ПОСЛЕДСТВИЯ… ОТ ВСЕГО ЭТОГО» ОТСУТСТВУЕТ.	В ИЗДАНИИ БЕДЖАНА ТЕКСТ «ВОТ ПОСЛЕДСТВИЯ… ОТ ВСЕГО ЭТОГО» ОТСУТСТВУЕТ.
Пусть всякий, на основании сего сказанного нами, сличает и испытывает сам себя, где его шествие: в том ли, что противоестественно, или в том, что естественно, или в том, что превышеестественно.	In accordance with what has been said man has to measure his things [in order to know] in which way he is walking; in that which is beneath nature, in nature, or above nature.

В этом фрагменте говорится о естественном ведении различения добра и зла, которое Бог вложил в нашу природу. Спрашивается, по какой причине столь безобидный и отражающий тематическое единство текст был выпущен несторианским переписчиком? Ответ простой, он противоречил учению Феодора Мопсуестийского. По учению Феодора, первозданные Адам и Ева не имели естественного различения добра и зла, и различали его только благодаря заповеди Творца. «Если бы у них не было этой заповеди, – пишет Гурьев, – то они не имели бы, по мнению Феодора, познания ни о добре, ни о зле и не отличались бы в этом случае от неразумных животных. “История Адама, говорит Феодор, служит к познанию свойств общей всем людям природы … Различия добра и зла, так же и познания греха мы не имели бы, если бы это не различалось для нас законом, и мы совершали бы все, что не вздумалось, подобно неразумным животным”». Здесь обнаруживается такая же причина двойной интерполяции текста как и в первом примере. В начале интерполировано было имя, а затем более тщательная редакция обнаружила несоответствующий учению Феодора фрагмент находящийся близ цитаты, что и явилось причиной его удаления.

Следующий пример интерполяции.

Таблица 7.

Перевод с греческого (Соболевский 1911). Слово 35.	Перевод с сирийского (Wensinck 1923). Слово 59. Русский перевод с издания Венсинка. Слово 59.
Кто хочет в мире сем не иметь попечений и вожделевает этого, но желает и в добродетели упражняться, тот не на ее пути.	He that wishes to be without care in the world yet guided by excellence, loathes this way. Тот, кто желает быть без попечения в мире, при этом ведо́м совершенством (добродетелью), – ненавидит этот путь.
ИНТЕРПОЛЯЦИЯ, ПРЕДСТАВЛЕННАЯ В РУКОПИСИ БЕДЖАНА, ОТСУТСТВУЕТ	ИНТЕРПОЛЯЦИЯ, ПРЕДСТАВЛЕННАЯ В РУКОПИСИ БЕДЖАНА As the blessed commentator () says in his interpretation of Matthew: For those who lung after excellence, it is not possible to flee from afflictions, For afflictions will necessarily increase to the same measure as the soul fights against contrary powers. But when afflictions leave it, the soul in the first place leaves what belongs to it. He that says that he is without care, yet is guided by excellence, does not even know whence excellence is born in the soul. For we know what are the governors of excellence. By temptations the gate of heaven is opened before the soul. Our fathers have guided us in this way. God who gives unto His saints victory in strife so that their deliberations are not turned away from the future hope, will guard and help us by their prayers. Amen. Как блаженный комментатор говорит в своём толковании на Матфея: Для тех, кто стремится к совершенству (добродетели) невозможно избежать искушений (скорбей), ибо искушения обязательно умножатся в той мере, в какой душа сражается с противными силами. Но когда искушения оставляют её, душа в первую очередь оставляет то, что принадлежит ей. Тот, кто говорит, что он без попечения, при этом ведо́м совершенством, – не знает даже, каким образом совершенство рождается в душе. Ибо мы знаем, кто есть ведущие к совершенству. Через искушения дверь рая открывается перед душой. Наши Отцы наставили нас на этом пути. Бог, Который подаёт своим святым победу в борении так, что их размышления не отступают от будущей надежды, защитит и поможет нам их молитвами. Аминь.
Ибо праведные не только по воле своей подвизаются в добрых делах, но и невольно выдерживают сильное борение с искушениями во испытание своего терпения. Душа, имеющая в себе страх Божий, не боится чего-либо такого, что вредит ей телесно, потому что на Бога уповает отныне и во веки веков. Аминь.	The righteous not only excel in beautiful works by their will but even in involuntary temptations they excel greatly by their tried patience, because they valiantly endure all earthly troubles, expecting the amazing wages of the world to be. The soul which clings to the fear of God does not fear before anything which harms the body. Праведные не только усовершаются в прекрасных деланиях по своей воле, но ещё и в непроизвольных искушениях они сильно возрастают через своё испытанное терпение, потому что они храбро встречают все земные невзгоды, ожидая удивительные воздаяния будущего мира. Душа, которая прилепилась к страху Божию, не боится ничего, что вредит телу.

Как мы видим, именно в несторианском тексте находится интерполяция.

Еще один пример интерполяции.
Можно было бы этот фрагмент считать самой большой цитатой Феодора Мопсуестийского у прп. Исаака, если бы в конце этого Слова не находилось противоречие, не согласовывающееся с учением Феодора. Это место звучит так: «И страшнее всего то, что, как здесь он разлучился с ними в пути своем, так и его разлучит с ними Христос в тот день, когда светлый облак понесет на хребте своем тела, сияющие чистотою, и поставит во вратах небесных. Ибо по тому самому, что здесь уже осуждены дела их, "не воскреснут нечестивые на суд, ниже грешницы в совет праведных" в воскрешение суда (Пс. 1, 5)». Этот фрагмент исключает как учение об апокатастасе, встречающиеся у Феодора, так и его концепцию двух миров. «Здесь уже осуждены дела их» соответствует Новозаветному учению, которому следует прп. Исаак Сирин. «Неверующий уже осужден … не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин. 3, 18; 36) и не имеет ничего общего с баснословием Феодора. Немного выше этого места находится пространная цитата, которая в православном тексте подписана так: «Совет преподобного Мартиниана». Несторианский переписчик произвел переатрибуцию. Если бы прп. Исаак цитировал Феодора, он бы не стал заканчивать этот трактат противоречием своему «учителю». На наш взгляд, здесь также прослеживается интерполяция. Также нужно отметить, что стилистика этого аскетического пассажа отличается от известных феодоровских поучений. Можно предположить, что несторианского переписчика могло смутить имя «Мартиниана», созвучное имени Мартирия. Этим именем (в греческой передаче) назывался известный сирийский богослов и епископ Сахдона VII в., который был одним из выразителей прохалкидонского течения в Церкви Востока и представлял враждебную несторианам партию. Более подробный разбор этой интерполяции находится в статье "О чём молчат несториане".

Этот пример несторианской правки интересен тем, что несториане сами исправляют свою рукопись. Несмотря на то, что Беджан отметил все имеющиеся в доступных ему рукописях (в том числе и в рассматриваемой нами) интерполяции и маргинальные глоссы, этот пример он решил обойти молчанием (!) Впрочем, метод работы Беджана — назовём его: "по своему усмотрению" — нам уже известен.

Brit. Add. 14633, f. 32r. X в.

Рукопись X в. Brit. Add. 14633 была списана несторианами; по ней можно судить, что имя Мартиниана до X в. ничем особо не смущало несториан. Но с X в. начинается замена этого имени на «толкователя», Феодора Мопсуестийского. В рукописи отчетливо видно, как поверх оригинального письма, поздней рукой, несторианским письмом написано: «толкователь». На полях имеется глосса, которая восстанавливает первоначальное имя — «Мартиниан». Так как начало православной (мелькитской) рукописи не сохранилось, то мы приводим этот пример опираясь на монофизитскую рукопись Vat. syr. 562.

Таблица 8. Сирийские источники.

Vat. syr. 562, f. 35r.	Bedjan 1909, p. 113.

Прочтение имени «Мартиниан» подтверждает также и греческий перевод, сделанный на рубеже VIII-IX в. В науке также отсутствует идентификация этой цитаты как принадлежащей Феодору. С точки зрения идентификации цитаты преп. Мартиниана, возникает также определенная проблема. В аскетических сборниках не сохранилось поучения, атрибутируемого этому подвижнику. Фрагменты поучения под именем Мартиниана возникают в более поздний период, в сборнике под названием «Евергетинос», где приводится фрагмент жития известного древнего подвижника V в. Мартиниана. Если сопоставить поучение блаженного Мартиниана с указанным житием, то можно заметить несколько биографических параллелей.

Во первых, это непрестающие брани, которые возводил диавол против этого святого, и из которых св. Мартиниан всегда выходил победителем. Сравним это с поучением Мартиниана: «Непременно должно вам выдерживать за сие всякую брань, воздвигаемую естественными страстями, влечением мира сего, постоянною и непрекращающеюся злобою демонов, с какою обыкновенно нападают на вас, и со всеми их злоухищрениями».

Во вторых, это брань против греха до крови: «…чтоб оказаться в брани твердыми, не побежденными, обагренными кровию язв своих, и никоим образом не прекращайте борьбы с своими противниками». Действительно, в житии Мартиниана имеется случай борьбы против греха «до крови». Когда его искушала блудница, преп. Мартиниан стал обнаженными ногами на горящий огонь, в результате чего получил сильные ожоги. Этим он привел блудницу в раскаяние и угасил разжжение похоти. Две эти автобиографические параллели можно рассматривать как фрагмент не сохранившегося в аскетической литературе поучения преп. Мартиниана.

На этом мы заканчиваем обзор интерполированных, как полагают, цитат Феодора Мопсуестийского. В предыдущей статье нами было показано, что прп. Исаак и Феодор находятся между собой в серьезном разногласии по всем ключевым богословским вопросам. Настоящий обзор подтверждает наше предположение, что интерполяции, связанные с именем и цитатами Феодора, сделали несториане с целью адаптации корпуса творений прп. Исаака Сирина в своей среде.

Что же касается интерполяций, связанных с именем Евагрия и его цитирования, то решение этого вопроса выглядит намного сложнее. Чуть выше мы приводили замечание Г. Кесселя относительно своеобразного цитирования текстов Евагрия в корпусе прп. Исаака: «не дословное цитирование, а встраивание в собственный текст». Такими своеобразными, «недословными», центонными, лоскутными цитатами (продолжим метафору) залатаны, причем бездарно, практически все несторианские рукописи. Странным делом представляется нам и то, что в науке сохраняется к этим очевидным ляпам какое-то благоговейное отношение и доверие. Во-первых, в местах, куда добавлены эти цитаты, отсутствуют признаки цитирования, то есть имени цитируемого автора, кавычки или другие знаки, говорящие об этом. Во-вторых, эти так называемые цитаты разрывают контекст повествования, хотя по видимому сохраняется схожесть понятий, цель которых, по нашему мнению, была перенастроить читателя – создать некую трансляцию к определенным текстам. И наконец, в-третьих – само собой вытекающее следствие. Перенасыщение текстов прп. Исаака Сирина евагристическими «своеобразными», «недословными» цитациями привела к тому, что Пирар в своем критическом издании засвидетельствовал наличие «двух видов терминологии» «в творениях аввы Исаака».

Терминология прп. Исаака безусловно «имеет своим источником более раннюю сирийскую традицию и сирийские переводы греческих текстов» и привнесенная евагристическая терминология более поздней несторианской богословской школы создала в творениях прп. Исаака определенный дискурс. Хотя Пирар и пытается примирить «сосуществование» подобного факта, но на наш взгляд это поверхностное мнение оставляющее проблему не разрешенной. В дальнейшем мы планируем произвести подобный анализ «двух терминологий» когда переведем все имеющиеся «своеобразные» встроенные цитаты. В свете вышесказанного подобные «своеобразные» цитации евагристического толка очевидно носят на себе характер интерполяций. Что же касается тех цитат которые непосредственно надписаны именем Евагрия и действительно близки к самому источнику, мы имеем такое мнение. Действительно, хронология жизни прп. Исаака Сирина вполне допускает, что он мог цитировать Евагрия еще не осужденного. Преподобный Исаак скончался в начале VI в., и большая часть творений к моменту осуждения Евагрия (553 г.) могла быть уже написанной. В процессе бытования рукописного текста вполне допустимо и исторически общеизвестно, что имя Евагрия упразднялось. Этот факт можно отнести и к корпусу прп. Исаака. Однако остается непонятным например такой факт, почему, как об этом уже было сказано выше, в монофизитской среде имя Евагрия было подвержено интерполяции? И почему монофизиты не поступили с цитатами Евагрия так же как они поступили с трактатами, как полагают, Иоанна Дальятского и Филоксена, то есть распознав, надписали их своими именами? Как бы там ни было, этот вопрос не может быть закрытым и решенным однозначно. Хотя бы на примере 46-го Слова прп. Исаака Сирина. Если в двух местах Пирар в критическом издании указывает источник найденных цитат Евагрия, то остальные два места остаются спорными. Нам кажется, что одного краткого словосочетания, которое предлагает Пирар «γράμμασιν αὐτοῦ» в нашем переводе «писаниях своих» недостаточно для того, чтобы атрибутировать и идентифицировать это место с письмом к Мелании, на том основании, что подобное словосочетание встречается в этом письме несколько раз. Тематика этого послания далеко не соответствует тому вопросу, который поднимает прп. Исаак в 46-м Слове. Также в том месте, где в несторианской рукописи Нил Синайский заменен на Евагрия, Пирару так и не удалось отыскать источник цитации у Евагрия. Несмотря на то, что у прп. Исаака не приводится цитата, а указывается только имя Нила, найденный нами контекст вполне, как нам кажется, соответствует фрагменту цитации у прп. Исаака.

Таблица 9.

Перевод с греческого (Соболевский 1911). Слово 46.

Прп. Нил Синайский. Сказания об избиении монахов на горе Синайской и о плене-нии Феодула, сына Нилова. Сказание 3.

Но когда приосенит тебя благодать, и приблизятся к тебе святые Ангелы, ограждающие тебя, и при сем приближении отступят все искушающие, ты не превозносись, и не помышляй в душе своей, что достиг необуреваемой пристани и неизменяемого воздуха, и совершенно исшел из этого недра противных дуновений, и нет уже более врага, и злой встречи, потому что многие возмечтали это, и впали в беды, как сказал блаженный Нил. Или, не думай также, что ты выше многих, и тебе прилично быть в таком состоянии, а другим нимало не прилично, по недостаточности жития их; или, поелику не имеют они достаточного ведения, то и лишаются подобных дарований, а ты имеешь на это право, потому что достиг совершенства святости, и духовной степени, и неизменяемой радости.

…И сии совершеннейшие как себе самим, так и друг другу воспрещают тщеславие и гордость, советуя остерегаться их, как подводных близ пристани камней, которые, после великих трудов в плавании и после борьбы с волнами, подвергают последней и гибельной опасности не потерпевших крушения среди треволнения страстей и при обуревании нечистыми помыслами. Ибо, застигаемые бурею в морях, по причине одна за другою катящихся волн и бушевания ветров, боясь близких опасностей, принуждены бывают бодрствовать и трезвиться, но иногда около самой пристани, где нет уже волнения, по беспечности ослабев помыслом, сокрушаются о сокрытые мели, при самом устье пристанища теряя вдруг всю куплю, не погубленную среди морских обуреваний. Так и те, которые не уступали нападениям искушений, но в подвигах и терпении миновали их невредимо, нередко, после победы, или смело положившись на снисканное искусство в преуспеяниях, или по высокоумию превознесшись несколько над другими, по видимому более нерадивыми, подобно борцам у самых венцов и наград падают таким падением, после которого невозможно восстать и поправиться…

2.3. Вывод

Итак, в процессе бытования текста в рукописной традиции корпус сочинений прп. Исаака Сирина подвергся определенным изменениям, в том числе интерполяциям. По справедливому замечанию Брока, эти интерполяции явились симптомом перехода текста из одной конфессии в другую. Однако, наше исследование показало, что главные виновники интерполяций до настоящего времени оставались в тени. В науке уже можно встретить факты, свидетельствующие о внесении интерполяций несторианами. Если со стороны православных можно допустить в нескольких местах интерполяцию, связанную с именем Евагрия (хотя однозначно этот вопрос еще считать закрытым весьма рано), то несторианским переписчикам нужно поставить в вину порчу наибольшего количества текста. Внесение феодорианских интерполяций и позднейших богословских идей евагристического толка, созданных в несторианской школе. Целью которых был «захват» корпуса сочинений и адаптация его в несторианской среде. Мы вполне согласны с Пираром, что «только критическое издание сирийского текста позволит выявить наиболее верную из двух редакций», то есть восточносирийскую и западносирийскую, которые обе, как мы полагаем, восходят к своему прототипу – мелькитскому тексту сохранившемуся в самых древних списках.

Также мы хотим высказать одно свое предположение относительно двух древних списков восточносирийского, как полагают происхождения, но которые содержат текст западной редакции Add. 14632, Add. 14633, датируемые X в.

Если учесть, что списки западносирийской редакции начинают появляться не ранее XIIIв., то можно предположить, что две указанные рукописи X в. из Британской библиотеки имеют мелькитское, т.е. православное происхождение, и что они, попав в несторианскую среду, подверглись восточносирийской редакции. Таким образом, если считать это предположение верным, перед нами вырисовывается первая известная трансляция православных (мелькитских) рукописей в восточносирийскую традицию.

3.1. Влияние преп. Ефрема Сирина на преп. Исаака Сирина

Значение и влияние преп. Ефрема Сирина на восточно-христианскую мистику трудно переоценить. Хотя в науке за последнее время сложилась тенденция отдавать первенство Феодору Мопсуестийскому. Такую позицию, с одной стороны, можно объяснить тем, что феодоровское влияние, начиная с середины V в., постепенно вытесняло неоспоримый авторитет преп. Ефрема Сирина, завоевав сначала Эдесскую школу, а затем и Нисибинскую, и заменив все толкования преп. Ефрема на толкования Феодора. Однако, нас будет интересовать влияние преп. Ефрема как ранняя, дофеодоровская сирийская традиция. И прежде всего, это отсылки к «Диатессарону». Мы приведем несколько аллюзий на комментарий к «Диатессарону» преп. Ефрема Сирина, в качестве прямого подтверждения того, что преп. Исааку был хорошо известен этот труд. Аллюзии в основном носят христологический аспект. В этом плане антифеодоровская позиция здесь еще более усугубляется. Действительно, итальянский сиролог С. Кьяла, исследовавший ефремовские цитаты в корпусе Исаака Сирина, отметил одну интересную деталь: «Мар Афрем мог восприниматься как идейная альтернатива мар Феодору Толкователю в контексте двух кризисов VII в.: хнанитского спора и истории с Сахдоной. Именно поэтому ни Шим’он д-Тайбуте, ни Иоанн Дальятский, ни Иосиф Хаззайя не цитируют мар Афрема вообще». Наличие двух прямых цитат преп. Ефрема у преп. Исаака (Слова 38 и 57), а также множество аллюзий вполне согласуются как с мнением Сабино Кьялы, так и с нашими выводами, сделанными в предыдущей статье: преп. Исаак Сирин находился в антифеодоровском лагере, и в первую очередь использовал ефремовские толкования и аскетические писания.

Своеобразный экзегетический метод толкования, используемый преп. Ефремом, также сближает между собой этих двух сирийских мистиков. Приведем несколько характерных примеров: «Если бы в словах Писания был только один смысл, то первый какой угодно толкователь нашел бы его, и после того другим, слушающим их, не было бы надобности с трудом и усилием разыскивать (смысл), и не оставалось бы никакого утешения после нахождения (его). Но каждое слово Господа имеет свое тело, и у каждого такого тела есть много членов, и у каждого члена в отдельности имеются свои качества, и (потому) каждый, сколько может, слушает, и как дано ему, так и истолковывает». Еще: «Господь украсил Свое слово многими цветами, чтобы каждый научался, рассматривая то, что ему угодно. Разные сокровища Он скрыл с Своем слове, дабы каждый из нас, где потрудился, там и обогащался». Еще пример из Слова «О рае»: «Читал я начало этой книги и вникал в каждую букву и в каждый стих, постепенно возводящий в высоту. Приветливо останавливало меня на себе первое, что развивалось предо мною и связью речи завлекало к последующему. А как скоро дошел я до стиха, где пишется история рая, тогда увлек он меня из среды книги и перенес на лоно рая. И око, и ум, как по мосту, проходили по стихам и востекали в обитель рая. Око возводило ум чтением, а ум давал оку отдых от чтения, потому что по прочтении книги око спокойно, трудится же ум. И мостом к раю, и дверью к нему была мне та книга; прошел и мост и ступил в рай. Око осталось вне, а ум вошел внутрь…».

Этот последний метод чтения Писаний особенно близок преп. Исааку Сирину. Цель чтения, по Исааку, заключается в том, чтобы уму открылся путь тонкого созерцания. «Да будет чтение твое в тишине от всех; и буди свободен от многаго попечения телеснаго, и мятежа вещей, да вкуса сладчайша душею твоею вкусиши сладким уразумением, превыше сущим всякаго чувства, и ощутит я душа пребывательностию своею в них». Исаак буквально вторит преп. Ефрему: «труд чтения… есть дверь, через которую входит ум в божественные тайны». Так же мыслит и преп. Ефрем: «И мостом к раю, и дверью в него была мне та книга; прошел я мост и вступил в рай… а ум вошел внутрь». Так же, как и св. Ефрем, преп. Исаак считает, что смысл Священного Писания не ограничен: «Ум, плавающий на поверхности вод, т.е. моря божественных Писаний… не может… уразуметь все сокровища, таящиеся в глубине его». «Душа пребывает в восторге при новых представлениях, встречающихся ей в море тайн Писания». Сабино Кьяла считает, что образы умного луча и ныряльщика за смыслом Писания встречающиеся у преп. Исаака, восходят к преп. Ефрему Сирину.

Этот небольшой экзегетический обзор позволяет нам утвердительно сказать, что преп. Исаак находился под влиянием и был зависим от ранней сирийской экзегетической традиции, восходящей к Афраату и преп. Ефрему Сирину. И это кстати уже неудивительно. После того как нами были выявлены подлинные хронологические рамки жизни преп. Исаака Сирина, очевидным становится, что на тот период в Эдесской и Нисибинской школах преподавали еще ефремовские толкования.

Теперь мы хотим показать несколько аллюзий на преп. Ефрема Сирина, встречающихся у преп. Исаака. Прежде всего, это аллюзии на «комментарии к Диатессарону» – в науке они еще не были зафиксированы. Затем рассмотрим несколько аллюзий на «греческого Ефрема»; и наконец, перейдем к небольшому открытию, которое связано с одним трактатом, находящимся в корпусе «греческого Ефрема».

3.2. Аллюзии на «Толкования к Диатессарону» преп. Ефрема Сирина у преп. Исаака Сирина

Несколько аллюзий находятся буквально в самом начале «Комментария к Диатессарону». Приведем эти примеры: «Поскольку тело Адама (создано) было ранее, чем явились в нем расстройства, потому и Христос не принял расстройств, которые позднее получил Адам, так как они были некоторым придатком немощности к здравой природе. Итак, Господь здравой принял ту природу, здравость которой погибла, дабы человек через здравую природу Господа возвратил себе здравость первобытной своей природы». Теперь приведем пассаж аналогичных рассуждений у преп. Исаака относительно «первобытного здравия души». В 14 Слове Исаака читаем: «О душевных страстях, как дознано и всеми признается, что душе естественна чистота, должно смело сказать, что страсти нимало не естественны душе; потому, что болезнь позднее здравия. А одному и тому же естеству невозможно быть вместе и добрым, и лукавым. Посему, необходимо одно предшествует другому; естественно же то, чем предварено другое; потому что о всем случайном говорится, что оно не от естества, но привзошло отвне … если добродетель естественным образом есть здравие души, то недугом души будут уже страсти, нечто случайное, прившедшее в естество души и выводящее ее из собственного здравия».

Еще один пример: «Итак, облеченный тем же оружием, каким враг победил и вверг мир в осуждение, Господь нисшел на битву, и во плоти, принятой от Жены, победил мир, преодолел врага и осудил» («Толкование на Диатессарон»). И еще один подобный фрагмент из 4-й главы: «Плоть Господа нашего всех облеченных плотию наставляет, что тот, кто нагим нисходит на битву, будет побежден, ибо плоть Христа сначала облеклась оружием воздержания, а затем приступила к борьбе. Итак, потребно сильное оружие против того, который посылает стрелы пылающие и изощренные… “Скажи камням сим, чтобы они стали хлебом”. Послал стрелу, возбуждающую к насыщению, дабы при алчбе, которую испытал Господь после поста, смутить Его и таким образом искусить Господа. Но Господь не хотел, чтобы голод возобладал над Ним, поскольку Его голод облекся постом, как бы панцирем. Таковой голод отбросил стрелу сытости… итак, подпал искушению тот, кто явился для того, чтобы искушать, и изобличен был посредством того же, чем хотел поучать… На горе Господь попрал похоти искусителя и бросил в бездну, дабы попрали их те народы, которые когда-либо были попираемы ими. Вместо них Он предоставил всем полноту благодати, дабы господствовала над всеми та, которая некогда у всех была в попрании».

Теперь приведем аллюзивный пассаж преп. Исаака Сирина, в котором без труда узнается, что он опирался на вышеуказанный текст преп. Ефрема, фактически пересказывая один и тот же фрагмент Евангелия. «Нарушением поста пало начало нашего создания… с сего начал и Спаситель, когда явился миру на Иордане. Ибо по крещении Дух извел Его в пустыню, и постился Он там сорок дней и сорок ночей. Подобно и все исходящие вослед Спасителя на сем основании утверждают начало своего подвига, потому что пост есть оружие, уготованное Богом. И кто, если нерадит о нем, не будет укорен за сие? Если постился сам Законоположник, то как не поститься кому-либо из соблюдающих закон? Посему-то до поста род человеческий не знал победы, и диавол никогда не испытывал поражения своего от нашего естества: но от сего оружия изнемог в самом начале. И Господь наш был вождем и первенцем сея победы, чтобы на главу естества нашего возложить первый победный венец. И как скоро диавол видит сие оружие на ком-нибудь из людей, тотчас приходит в страх сей противник и мучитель, немедленно помышляет и воспоминает о поражении своем в пустыне Спасителем, и сила его сокрушается, и воззрение на оружие, данное нам Началовождем нашим, попаляет его… Кто нерадит о посте, тот и в других подвигах разслаблен, нерадив, немощен… и воюющему с ним дает случай к победе, так как нагим и безоружным исходит на подвиг, а посему явно, что выйдет из борьбы без победы, потому что члены его не облеклись в теплоту алчбы в посте».

Как мы видим, этот пересказ преп. Исаака вернее будет охарактеризовать как реминисценцию, в которой конец отсылает к началу цитаты Ефрема (подчеркнуто нами для наглядности). Приведем еще один пример: «“И был пот Его, как капли крови” (Лк. 22, 44). Вспотел, чтобы исцелить болящего Адама. “В поте лица твоего, – говорит, – будешь есть хлеб твой” (Быт. 3, 19). И в саду молился, чтобы снова возвести Адама в сад». У преп. Исаака мы находим аллюзию на этот фрагмент, который он истолковывает в аскетическом ключе. «Так и Адаму сказал: “В поте лица твоего снеси хлеб твой”. Но с той ночи, в которую Господь излиял пот, пременил Он пот, изведший терния и волчцы, на пот, проливаемый в молитве и вместе в делании правды. Пять тысяч и пятьсот с лишком лет Бог оставлял Адама трудиться на земле, потому что дотоле “не у явися святых путь” (Еф. 3, 5; Евр. 9, 8). В последок же дней пришел и заповедал свободе один пот заменить одругим потом, дозволил не отдохновение от всего, но пременение всего: потому что, за продолжительность злострадания нашего на земле, оказал нам Свое человеколюбие».

Итак, приведенные аллюзии на «Комментарий к Диатессарону» наглядно показывают ту традицию, в которой преп. Исаак развивался и выразителем которой он стал. Действительно, «Диатессарон» был стандартным текстом Евангелия в Сирийской Церкви до V в. Ефремовские толкования в Эдесско-Низибинской школе были популярны до середины V в. «Эдесско-Низибинская школа занимает особое место в антиохийской традиции, так как имеет исторически засвидетельствованную организацию и наиболее явный восточный, негреческий уклон. Ее первыми выдающимися представителями были преподобные Иаков Афраат (270-345) и Ефрем Сирин (306-378), последним уже условно можно считать преподобного Исаака Сирина, епископа Ниневийского… о жизни которого мало что известно, но он, несомненно, продолжает литературную линию святого Ефрема». Совершенно справедливая характеристика: Исаак, «несомненно, продолжает литературную линию святого Ефрема». Созданная агиографическая мифологема, поставляющая преп. Исаака в VII в., по необходимости заставила этого исследователя назвать его «последним, уже условным» представителем ефремовской – аскетической и экзегетической традиции. Если со словом «последним» вполне можно согласиться, то при наличии подлинной датировки жизни преп. Исаака Сирина – V в., вместо слова «условный» скорее подойдет «прямой» – наследник и выразитель самобытной богословской культуры ефремовского стиля (прозы). В этом отношении писания преп. Исаака Сирина представляют собою уникальный феномен сиро-мелькитского эпоса.

3.3. Аллюзии на «греческого Ефрема» у преп. Исаака Сирина

Корпус так называемого «греческого Ефрема» до настоящего времени остается плохо изученным. Принято считать, что тексты, входящие в корпус «греческого Ефрема», имеют более позднее происхождение. Лишь немногие из них датируются ранее Х в.; также некоторые рукописи латинских переводов относятся к VII – VIII вв.. У нас есть один пример из святоотеческой письменности для более ранней датировки отдельных трактатов в корпусе «греческого Ефрема».

Это известное высказывание преп. Иоанна Лествичника 29:8: «Кто прежде будущей райской светлости удостоился такого бесстрастия, как Сириянин оный? Ибо Давид, столь славный между пророками, говорит ко Господу: "ослаби ми, да почию" (Пс. 38, 14); а сей подвижник Божий взывал: “ослаби ми волны благодати Твоея”». Иоанн не называет Ефрема по имени, но все исследователи «Лествицы» однозначно считают, что под «Сирианином» подразумевается именно св. Ефрем. Действительно, в корпусе «греческого Ефрема» это типичное для св. Ефрема выражение «волны благодати» встречается в двух трактатах, «О душевном страхе» – четыре раза, и однажды в «Слове о покаянии, суде и разлучении души с телом».

Учитывая, что хронология жизни Лествичника определяется около 525-595 гг., большинство исследователей относит дату смерти к VII в. В любом случае, можно считать, что «Лествица» была написана им в VI в. Отсюда вытекает, что преп. Иоанн уже в VI в. был знаком с корпусом т.н. «греческого Ефрема».

Теперь перейдем к аллюзии, находящейся у преп. Исаака Сирина. В 90-м Слове встречаем такое высказывание: «Вот, Господи, волны благодати Твоей заставили меня умолкнуть, и не осталось у меня мысли пред благодарностью к Тебе». Здесь фиксируется влияние ефремовского высказывания. Контекст двух вышеназванных слов Ефрема имеет соответствующую схему – принятие душой благодати и ответное благодарение.

Далее в этом же фрагменте у преп. Исаака благодарение продолжается такими словами: «Слава Тебе за сии два мира, которые создал Ты к возрастанию и наслаждению нашему, возводя нас от всего, созданного Тобою, к ведению славы Твоей».

Перейдем к другому трактату из корпуса «греческого Ефрема» под названием «О покаянии» (главы 1-76). Этот обширный трактат был переведен с сирийского. В нем только некоторые главы считаются не аутентичными. В 10-й главе этого трактата мы находим такое славословие: «Славен будешь Ты, Господи наш, правдою Твоей, и восхвалят Тебя, Благий, за милость Твою; оба мира будут благословлять Тебя, Господи». В этой аллюзии: «Слава Тебе за сии два мира» (Исаак) – «оба мира будут благословлять Тебя, Господи» (Ефрем) впервые мы встречаем дофеодоровскую и внефеодоровскую концепцию «двух миров». Она восходит к святоотеческой парадигме: мир «дольний» и мир «горний». В 24-й главе этого же трактата св. Ефрем подтверждает эту парадигму: «В двух мирах рождается человек, две носят его утробы, – матернее чрево и гроб; матернее чрево рождает на труд и болезнь, а гроб – на Суд и воздаяние. И один мир преходит, другой пребывает вечно. Блажен, кто умудрился!». Таким образом, мы указываем источник концепции «двух миров», встречающуюся у преп. Исаака Сирина, которая не имеет ничего общего с концепцией «двух миров» Феодора Мопсуестийского.

В 74-й главе «О покаянии» находится такое размышление св. Ефрема: «Войди в себя самого, живи в себе, в тишине своей внутренности, с умеренной и чистой душой, с покойным и смиренным духом. Войди “внутрь” себя самого и ищи там "Царствия Божия"; оно действительно там, как Господь Сам научил нас в Евангелии Своем (Лк. 17, 21). В душе, любящей Бога, обитает Бог, там и Царство Его, потому-то и говорит Он, что “Царствие Божие внутрь вас есть”». У преп. Исаака Сирина можно встретить аллюзию на это место: «Умирись сам с собою, и умиряется с тобою небо и земля. Потщись войти во внутреннюю свою клеть, и узришь клеть небесную; потому что та и другая – одно и то же, и входя в одну, видишь обе. Лествица онаго царствия внутри тебя, сокровенна в душе твоей». Также в 74-й главе у преп. Ефрема имеется такое рассуждение: о чем просить Бога в молитвах? «Будем умолять Бога такой молитвой, какая благоугодна Богу; будем умолять не о чем-либо маловажном, но о целом Царстве Его … только Царствия Божия и правды Божией просить будем у Бога; все же прочее, необходимое для нас, даст Он нам в изобилии. Эту великую Сокровищницу, Которая охотно дает нам Царство, не будем унижать прошением у нее хлеба, подобно псам, которые заботятся только о хлебе. Будем просить у Нее высшего дара, а маловажное приложит и Сама. Будем просить величайшего богатства, тогда не откажет нам и в пропитании. Будем просить, чтобы сподобиться нам великой трапезы, тогда даст и насущный хлеб. Будем домогаться вечного, тогда не откажет и во временном.

Унизительно было бы, Господи, просить у Тебя одного хлеба, когда дал Ты нам в снедь Святое Тело Твое. Поэтому и без прошения нашего дай нам хлеб – эту пищу животных. По молитве же нашей даст нам Царство Свое, этот достойный дар, чтобы дар Твой был так же высок для нуждающихся, как и Сам Ты». У преп. Исаака Сирина мы находим подобное рассуждение, что как нам представляется есть аллюзия на ефремовский текст. Мы приведем только часть из 5-го Слова. «Не будь несмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить тебе Бога неразумием… Приноси Богу прошения свои сообразно с Его славою, чтобы возвеличилось пред Ним достоинство твое, и возрадовался Он о тебе… Не проси у Бога того, что сам Он без прошения дает нам по Своему промышлению, и дает не только Своим и возлюбленным, но и тем, которые чужды ведения о Нем… Сын у отца своего не просит уже хлеба, но домогается наибольшего и высшего в дому отца своего. Ибо по немощи только ума человеческого Господь заповедал просить повседневного хлеба. Но смотри, что заповедано тем, которые совершенны ведением и здравы душею. Не сказано: не пекитесь о пище или одежде: потому что, если Бог печется о бессловесных животных, о птицах и о тварях неодушевленных, то кольми паче попечется о нас: "Ищите же паче Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам"» (Мф. 6, 33). На этом, пожалуй, можно остановиться. Указанных примеров достаточно для того, чтобы засвидетельствовать прямое влияние св. Ефрема на преп. Исаака Сирина и в то же время обнаружить зависимость хода мыслей св. Исаака от писаний сирийского поэта. Теперь подошло время и для самого главного открытия, связанного с этой темой.

3.4. Об одном трактате преп. Исаака Сирина в корпусе «греческого Ефрема»

Приступая к этому разделу, сразу встречаешь несколько вопросов или недоумений. Как получилось, что до настоящего времени этот трактат остался вне поля зрения ученых? И второе: кому все-таки принадлежит этот трактат, преп. Исааку или преп. Ефрему?

Ни «образцовое» критическое издание Маркелла Пирара, по словам А. Муравьева, в котором были решены «почти все текстологические проблемы “греческого Ефрема”», ни издание самого Алексия Муравьева не смогли обнаружить этот трактат, как полагают, «греческого Ефрема», в корпусе сочинений преп. Исаака Сирина. Интересующий нас текст находится в 58-м Слове академического издания, перевод Соболевского, в издании Пирара. В корпусе «греческого Ефрема» этот трактат находится в 3-м томе, С. 19-20, издание 1907 г. в издании 2002 г., 2-й том, С. 13. Перевод этого тома был осуществлен МДА в 1849 г. по изданию И. Ассемани. Название он имеет «О блаженных обителях», исходный греческий текст находится в TLG 4138/67, С. 296-297. В TLG оригинальный текст дается в двух вариантах, первым идет новогреческий, под ним древнегреческий. Древнегреческий текст практически совпадает с текстом в издании Феотоки и Пирара, хотя встречается незначительное разночтение в отдельных предложениях. Приведем текст для сравнения, в котором, как можно увидеть, разночтение минимальное.

Таблица 10.

Φεοτόκι 1770	Όσίον Έφραίμ τον Σύρου, Ἔργα Τόμος τέταρτος (TLG 4138/67)	Πιράρ 2012
Πολλάς μονάς ο Σωτήρ τοῦ Πατρός καλεῖ τα μέτρα τῆς διανοίας τῶν εν τῇ χώρᾳ εκείνῃ αυλιζομένων, λέγω δη τάς διακρίσεις, και διαφοράς τῶν πνευματικῶν χαρισμάτων,	Πολλάς μονάς ό Σωτήρ τοῦ Πατρός καλεῖ τά μέτρα τῆς διανοίας τῶν εν τῆ χώρᾳ εκείνῃ αυλιζομένων. Λεγω δή τάς διακρίσεις καί διαφοράς {…},	Πολλάς μονάς τοῦ Πατρός, ο Σωτήρ καλεῖ τα μέτρα τῆς διανοίας τῶν εν τῇ χώρᾳ εκείνῃ αυλιζομένων, λέγω δη τάς διακρίσεις και διαφοράς τῶν πνευματικῶν χαρισμάτων,
εν οἷς κατά διάνοιαν εντρυφῶσιν. ου γαρ διαφορᾷ τόπων, αλλά τάξει χαρισμάτων, πολλάς μονάς είρηκε.	έν αἶς κατά διάνοιαν εντρυφῶσιν· ού γάρ διαφορᾷ τόπων, αλλά τάξει χαρισμάτων πολλάς μονάς εἶρηκε.	εν οἷς κατά διάνοιαν τρυφῶσιν –ου γαρ διαφορᾷ τόπων αλλά τάξει χαρισμάτων πολλάς μονάς είρηκε–,
καθάπερ έκαστος τοῦ αισθητοῦ Ηλίου κατά την καθαρότητα τῆς οπτικῆς δυνάμεώς τε και αντιλήψεως κατατρυφᾷ.	Καθάπερ έκαστος τάς τοῦ αισθητοῦ ηλίου <ακτῖνας> κατά τήν καθαρότητα τῆς οπτικῆς δυνάμεώς τε καί αντιληψεως κατατρυφᾷ,	καθάπερ έκαστος, τοῦ αισθητοῦ ηλίου κατά την καθαρότητα τῆς οπτικῆς {…} αντιλήψεως κατατρυφᾷ.
και καθάπερ ενός λύχνου εν ενί οίκῳ διαυγάζοντος, διάφορος η αυγή γίνεται,	καί καθαπερ ενός λύχνου ενί οἶκῳ διαυγαζοντος, ούτω διαφόρως εκαστη η αυγή γίνεται,	Και καθάπερ γαρενός λύχνου εν ενί οίκῳ διαφόρως διαυγάζοντος {…} εκάστῳ
τοῦ φωτός μη μεριζομένου εις πολλάς λαμπηδόνας, ούτως εν τῷ μέλλοντι αιῶνι οι δίκαιοι πάντες αυλίζονται εν μιᾷ χώρᾳ αδιαιρέτως.	τοῦ φωτός μή μεριζομενου εις πολλάς λαμπηδόνας, ούτως έν τῷ μέλλοντι αιῶνι οι δίκαιοι πάντες αυλίζονται εν μιᾷ χαρᾷ άδιαιρέτως·	και {…} μη μεριζομένου εις πολλάς λαμπηδόνας, ούτως εν τῷ μέλλοντι αιῶνι οι δίκαιοι πάντες αυλίζονται εν μιᾷ χώρᾳ αδιαιρέτως,
έκαστος δε κατά το εαυτοῦ μέτρον εξ ενός νοητοῦ Ηλίου διαυγάζεται, και κατ' αξίαν έλκει την χαράν, και την ευφροσύνην, ως εξ ενός αέρος, και τόπου, και καθέδρας, και θεωρίας, και σχήματος.	έκαστος δε κατά τό εαυτοῦ μετρον εξ ενός νοητοῦ ηλίου αυγάζεται, καί κατ’ αξίαν έλκει τήν χαράν καί τήν εύφροσύνην, ως εξ ενός αέρος καί τόπου και καθέδρας και θεωρίας και σχήματος.	έκαστος δε κατά το εαυτοῦ μέτρον εξ ενός νοητοῦ ηλίου διαυγάζεται, και κατ' αξίαν έλκει την χαράν και την ευφροσύνην ως εξ ενός αέρος και τόπου και καθέδρας και θεωρίας και σχήματος.
και ου θεωρεῖ τις τα μέτρα τοῦ εταίρου αυτοῦ, ούτε τοῦ υπερέχοντος, ούτε τοῦ υποδεεστέρου·	Ου θεωρεῖ τις τα μέτρα {…} τοῦ υπερεχοντος, ουδέ τοῦ υποδεεστέρου,	Και ου θεωρεῖ τις τα μέτρα τοῦ εταίρου αυτοῦ, ούτε τοῦ υπερέχοντος ούτε τοῦ υποδεεστέρου,
ίνα μη ορῶν την υπερβάλλουσαν χάριν τοῦ εταίρου αυτοῦ, και το εαυτοῦ υστέρημα, γένηται αυτῷ ταῦτα λύπης, και αδημονίας αίτια. μη γένοιτο τοῦτο εἶναι, όπου ουκ έστι λύπη, ουδέ στεναγμός· αλλ' έκαστος κατά την δοθεῖσαν αυτῷ χάριν, κατά το μέτρον αυτοῦ, έσωθεν αυτοῦ ευφραίνεται. μία δε η θεωρία η έξωθεν τῶν πάντων εστί, και μία η χαρά. και χωρίς τῶν δύω τούτων τάξεων, ουκ έστιν άλλη μεσιτεύουσα τάξις. λέγω δη μίαν μεν, την άνω. ετέραν δε, την κάτω· μέση δε τούτων, η ποικιλία τῆς διαφορᾶς τῶν αμοιβῶν.	ίνα μή, ορῶν τήν ύπερβάλλουσαν χάριν τοῦ εταίρου αυτοῦ καί τό εαυτοῦ υστερημα, γένηται αυτῷ ταῦτα λύπης και αδημονίας αίτια. Μή γένοιτο τοῦτο εἶναι, όπου ούκ έστι λύπη ουδέ στεναγμός, αλλ’ έκαστος κατά τήν δοθεῖσαν αυτῷ χάριν, κατά τό μέτρον αυτοῦ, έσωθεν ευφραίνεται. Μία δέ η θεωρία έξωθεν τῶν πάντων εστί καί μία ή χαρά, καί χωρίς τῶν δύο τούτων τάξεων ούκ έστιν άλλη μεσιτεύουσα τάξις· λέγω δή μίαν μέν τήν άνω, ετέραν δε την κάτω, μέση δέ τούτων η ποικιλία τῆς διαφορᾶς τῶν αμοιβῶν.	ίνα μη, ορῶν την υπερβάλλουσαν χάριν τοῦ εταίρου αυτοῦ και το υστέρημα εαυτοῦ, γένηται αυτῷ ταῦτα λύπης και αδημονίας αίτια –μη γένοιτο τοῦτο εἶναι όπου ουκ έστι λύπη ουδέ στεναγμός–, αλλ' έκαστος κατά την δοθεῖσαν αυτῷ χάριν κατά το μέτρον αυτοῦ, έσωθεν αυτοῦ ευφραίνεται. Μία δε η θεωρία, η έξωθεν, τῶν πάντων εστί και μία η χώρα. Χωρίς τῶν δύο τούτων τάξεων ουκ έστιν άλλη μεσιτεύουσα τάξις. Λέγω δη μίαν μεν την άνω, ετέραν δε την κάτω· μέςῳ δε τούτων, η ποικιλία τῆς διαφορᾶς τῶν αμοιβῶν.
Ει δε αληθές τοῦτο, καθώς και αληθές ἐστι, τι αφρονέστερον, ή ανοητότερον τῶν λεγόντων, ότι αρκετόν μοι τῆς γεέννης διαφυγεῖν,	Ει δε αληθές τοῦτο, καθώς και αληθές ἐστι, τί αφρονἐστερον η ανοητότερον τῶν λεγόντων, ότι αρκετόν μοι τῆς γεέννης ἐκφυγεῖν,	Ει δε αληθές τοῦτο, καθό και αληθές ἐστι, τι αφρονέστερον ή ανοητότερον τῶν λεγόντων "αρκετόν μοι τῆς γεέννης διαφυγεῖν,
τοῦ δε εις την βασιλείαν εισελθεῖν, ου μέλλει μοι; το γαρ διαφυγεῖν τῆς γεέννης, αυτό τοῦτο ἐστι το εισελθεῖν εις την βασιλείαν. ώσπερ και το ταύτης εκπίπτειν, εις την γέενναν εισελθεῖν εστίν.	το δε εισελθεῖν εις την βασιλείαν ου μέλει μοι; Τό γάρ διαφυγεῖν τῆς γεέννης αυτό τοῦτο ἐστι τό εισελθεῖν εις την βασιλείαν, ώσπερ καί τό ταύτης εκπίπτειν εις την γέενναν εισελθεῖν ἐστιν.	τό δε εις την βασιλείαν εισελθεῖν ου μέλλει μοι". Το γαρ διαφυγεῖν τῆς γεέννης, αυτό τοῦτο ἐστι, το εισελθεῖν εις την βασιλείαν, {…} και το ταύτης εκπίπτειν, εισελθεῖν εις την γέενναν εστίν.
ου γαρ εδίδαξεν ημᾶς η γραφή τρεῖς χώρας, αλλά τι; όταν έλθῃ ο υιός τοῦ ανθρώπου εν τῇ δόξῃ αυτοῦ, και στήσῃ τα μεν πρόβατα εκ δεξιῶν αυτοῦ, τα δε ερίφια εξ ευωνύμων.	Ού γαρ εδίδαξεν η Γραφή τρεῖς χώρας ήμᾶς· αλλά τί; Όταν έλθη ό Υιός τοῦ ανθρώπου εν τῇ δόξῃ αυτοῦ, στήσει τα μεν πρόβατα εκ δεξιῶν {…}, τα δε ερίφια εξ ευωνύμων.	Ου γαρ εδίδαξεν ημᾶς η γραφή τρεῖς χώρας, αλλά τι; Ὅταν έλθῃ ο Υιός τοῦ ανθρώπου εν τῇ δόξῃ αυτοῦ, στήσει τα μεν πρόβατα εκ δεξιῶν αυτοῦ, τα δε ερίφια εξ ευωνύμων.
ουδέ γαρ τρία τάγματα εἶπεν, αλλά δύω, εν εκ δεξιῶν, και εν εξ ευωνύμων. και διεχώρισε τα όρια τῶν διαφορῶν τῶν κατασκηνωμάτων αυτῶν,	Ουδε γαρ τρία τάγματα εἶπεν, αλλ' {…} εν εκ δεξιῶν καί εν εξ ευωνύμων, καί διεχώρισε τά όρια αυτῶν {…} κατά σκηνωματων αυτῶν,	Ουδέ γαρ τρία τάγματα εἷπεν, αλλά δύο, εν εκ δεξιῶν και εν εξ ευωνύμων. Και διεχώρισε τα όρια τῶν διαφορῶν τῶν κατασκηνωμάτων αυτῶν,
ειπών· ότι απελεύσονται οὗτοι εις κόλασιν αιώνιον, δηλονότι οι αμαρτωλοί· οι δε δίκαιοι, εις ζωήν αιώνιον εκλάμψουσιν ως ο ήλιος.	ειπών ότι απελεύσονται οὗτοι εις κόλασιν αιώνιον, δηλονότι οι αμαρτωλοί, οι δε δίκαιοι είς ζωήν αιώνιον εκλάμψουσιν, ως ό ήλιος.	ειπών ότι Οι μεν δίκαιοι εκλάμψουσιν ως ο ήλιος, οι δε αμαρτωλοί απελεύσονται εις το πῦρ το άσβεστον.
και πάλιν ήξουσιν από ανατολῶν και δυσμῶν, και ανακληθήσονται εν τοῖς κόλποις Αβραάμ εν τῇ βασιλείᾳ τῶν ουρανῶν,	Καί πάλιν· ήξουσιν από ανατολῶν καί δυσμῶν, καί ανακλιθήσονται εν {…} κόλποις ’Αβραάμ εν τῆ τῶν ουρανῶν βασιλείᾳ,	Και πάλιν·Ἥξουσιν από Ανατολῶν και Δυσμῶν και ανακληθήσονται εν τοῖς κόλποις Αβραάμ εν τῇ τῶν ουρανῶν βασιλείᾳ·
οι δε υιοί τῆς βασιλείας εκβληθήσονται εις το σκότος το εξώτερον· όπου ο κλαυθμός, και ο βρυγμός τῶν οδόντων. όπερ εστί παντός πυρός φοβερώτατον.	οι δε υιοι τῆς βασιλείας εκβληθήσονται εις το σκότος το εξώτερον, όπου ό κλαυθμός καί βρυγμός τῶν οδόντων {…}.	οι δε υιοί τῆς βασιλείας εκβληθήσονται ἔξω εις το σκότος το εξώτερον, όπου ο κλαυθμός και ο βρυγμός τῶν οδόντων, όπερ εστί παντός πυρός φοβερώτατον.

В нашем распоряжении имеется шесть переводов одного и того же фрагмента «Многие обители». Два греческих, один в 56-м Слове преп. Исаака Сирина, восходящий к VIII-IX вв. Второй в корпусе «греческого Ефрема», исходный текст TLG 4138/67, CPG 3987. Этот трактат, находящийся в корпусе «греческого Ефрема», мы склоняемся датировать не ранее перевода савваитов VIII-IX вв. Хотя пример цитации преп. Иоанном Лествичником «греческого Ефрема» в VI в. может предположить и более раннюю датировку. Также есть перевод на немецкий язык Густава Биккеля 1874 г. с древних рукописей Add. 14632, Add. 14633. Английский перевод Венсинка А. 1923 г. с издания Беджана 1909 г. И три перевода на русский язык. Два академических перевода МДА, один трактат в корпусе «греческого Ефрема» носит название «О блаженных обителях» 1849 г. и в Первом томе преп. Исаака Сирина в 58-м Слове, сделанном Соболевским 1911 г. и перевод А. Муравьева с мардинского списка 2016 г. Разумеется, есть еще славянский текст в том же 58-м Слове, изданный Оптинскими старцами в 1854 г.

Выше мы приводили в таблице греческий текст преп. Ефрема и преп. Исаака. Разночтение в этом примере зависело от издания Пирара, который пытался греческий православный текст, восходящий к VIII в., "поправлять" сирийским несторианским текстом XIII в. (?) Ниже мы приводим таблицы сравнений переведенных текстов. В связи с тем, что мы имеем несколько примеров перевода одного и того же текста с разных рукописей с различными датировками, нам представляется возможность проследить процесс бытования текста в рукописной традиции. Это позволит наглядно увидеть интерполяции и позднейшие наслоения или накопление интерпретируемых фрагментов. Начнем с трактата Ефрема «О блаженных обителях» и фрагмент 58-го Слова преп. Исаака.

Таблица 11.

Преп. Ефрем Сирин. (Изд. Сергиев Посад. СТСЛ 1907/2002 г.). 67. О БЛАЖЕННЫХ ОБИТЕЛЯХ.	Преп. Исаак. (Соболевский 1911). Слово 58.
Многими обителями у Отца Спаситель называет меры разумения водворяемых в оной стране; разумею же те различия и разности, с какими наслаждаются там, сообразно со своим разумением, ибо Господь наименовал многие обители не по разности мест, но по степени дарования. Как лучами солнца чувственного наслаждается всякий, по мере чистоты зрительной силы и впечатления, и как от одного светильника, освещающего один дом, каждый луч бывает различен, между тем как свет не делится на многие светильники: так в будущий век все праведные водворяются нераздельно, в единой радости. Но каждый в своей мере озаряется единым мысленным Солнцем, и по степени достоинства почерпает радость и веселие, как бы в одном воздухе и месте, седалище, созерцании и образе. И никто не видит меры и высшего и низшего, чтобы, смотря на превосходящую благодать другого и на свое лишение, не иметь в этом для себя причины к скорби и беспокойству. Да не будет сего там, где нет ни печали, ни воздыхания, но всякий, по данной ему благодати, в своей мере веселится внутренно, а по внешности у всех одно созерцание и одна радость! Кроме сих двух чинов нет иного посредствующего чина, разумею же один чин горний, а другой дольний; средина же их – сие разнообразие в различии воздаяний.	Спаситель многими обителями у Отца называет различные меры разумения водворяемых в оной стране, т.е. отличия и разность духовных дарований, какими наслаждаются по мере разумения. Ибо не разность мест, но степени дарований назвал Он многими обителями. Как чувственным солнцем наслаждается каждый соразмерно чистоте и приемлемости силы зрения и как от одного светильника в одном доме освещение бывает различно, хотя свет не делится на многие светения, так в будущем веке все праведные нераздельно водворяются в одной стране, но каждый в своей мере озаряется одним мысленным солнцем и по достоинству своему привлекает к себе радость и веселие, как бы из одного воздуха, от одного места, седалища, видения и образа. И никто не видит меры друга своего, как высшего, так и низшего, чтобы, если увидит превосходящую благодать друга и свое лишение, не было это для него причиною печали и скорби. Да не будет сего там, где нет ни печали, ни воздыхания! Напротив того, каждый, по данной ему благодати, веселится внутренне в своей мере. Но зрелище, находящееся вне всех, есть одно, и место одно, и кроме сих двух степеней нет иной посредствующей степени, разумею же одну степень горнюю, другую дольнюю, посреди же их разнообразие в разности воздаяний.
А если сие справедливо, как и действительно справедливо; что безрассуднее или безумнее, как говорить: "Довольно для меня избежать геенны; а чтобы войти в Царство, о том не забочусь". Избежать геенны – уже значит войти в Царство, равно как лишиться Царствия – значит идти в геенну. Писание не говорит нам о трех странах. Но что же говорит? Егда приидет Сын Человеческий во славе Своей… поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю (Мф. 25, 31-33). Не сказал о трех чинах, но один чин одесную, а другой ошуюю, и отделил пределы их, по селениям их, сказав: идут сии, то есть грешники, в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф. 25, 46), и просветятся яко солнце (Мф. 13, 43); и еще: от восток и запад приидут и возлягут на лоне Авраамовом во Царствии Небеснем. Сынове же царствия изгнаны будут во тму кромешнюю: ту будет плач и скрежет зубом (Мф. 8, 11-12).	Если же это справедливо (как и действительно справедливо), то что несмысленнее или неразумнее такой речи: «Довольно для меня избежать геенны, о том же, чтобы войти в Царство, не забочусь»? Ибо избежать геенны и значит это самое — войти в Царство; равно как лишиться Царства — значит войти в геенну. Писание не указало нам трех стран, но что говорит? Егда приидет Сын человеческий в славе Своей.., и поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю (Мф. 25, 31-33). Не три наименовал сонма, но два — один одесную, другой ошуюю. И разделил пределы различных обителей их, сказав: и идут сии, т. е. грешники, в муку вечную, праведницы же в животе вечном (Мф. 25, 46) просветятся яко солнце (Мф. 13, 43). И еще: от восток и запад приидут, и возлягут на лоне Авраамовом во Царствии Небеснем; сынове же царствия изгнани будут во тму кромешную, где плач и скрежет зубом (Мф. 8, 11-12), что страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть та мучительная геенна?

Как мы видим, тождество здесь очевидно. Различие, как нам кажется, зависело от того, что перевод выполняли разные переводчики. Теперь рассмотрим «срез» трех переводов разных рукописей с разными датировками.

Таблица 12.

Перевод Соболевского С. (1911 г.) с греческого. Слово 58.	Немецкий перевод Биккеля Г. (1874 г.) сирийских рукописей X в.: Add. 14632, Add. 14633. Трактат 6. Bickell Gustav, Ausgewählte Schriften der syrischen Kirchenväter Aphraates, Rabulas und Isaak von Ninive, zum ersten Male aus dem Syrischen übersetzt, Kempten, 1874.	Перевод Муравьёва А. (2016 г.) сирийской рукописи XIII в. Mardin/Scher 46. Трактат 6. Перевод с сирийского (Wensinck 1923). Слово 6.
Спаситель многими обителями у Отца называет различные меры разумения водворяемых в оной стране, т. е. отличия и разность духовных дарований, какими наслаждаются по мере разумения.	Под «многими обителями в доме Отца» (Ин. 14, 2) следует понимать различную меру познания обитающих в той стране, что означает различные духовные дарования и степени, которыми они наслаждаются сверхчувственным образом, Unter den „vielen Wohnungen im Hause des Vaters“ (Joh. 14, 2) ist das Maß der Erkenntniß bei den Bewohnern des Jenseits zu verstehen, das heißt die verschiedenen geistlichen Gaben und Rangstufen, deren sie sich in übersinnlicher Weise erfreuen,	Многие обители у Отца – это различные естественные степени ума обитающих в этой стране, то есть отличия дарований и духовных степеней, которыми умным образом наслаждаются, The many mansions in the house of the Father denote the spiritual degrees of the inhabitants of that place. This means: the different gifts and the spiritual ranks in which they rejoice spiritually,
Ибо не разность мест, но степени дарований назвал Он многими обителями.	а также разнообразные виды даров, но не так, как если бы каждый располагался в особом месте, отличающемся от других расположением и внешне. und die mannigfaltigen Arten von Gnadengaben, nicht aber als ob jedem Einzelnen wirklich eine besondere örtliche Wohnung, die von anderen verschiedenartig gelegenen Einzelwohnungen äusserlich unterschieden werden könnte, angewiesen wäre.	а также разные виды даров. Когда говорится о различии мест обитания, здесь явно указано не на отдельное место для каждого, and the variety of the classes of gifts. It is not to be understood in such a manner, that every person has really his defined portion in the various local habitations, so that [these differences] manifest themselves openly in the variety of particular mansions appointed for every one;
Как чувственным солнцем наслаждается каждый соразмерно чистоте и приемлемости силы зрения	А также, как видимое солнце несмотря на то, что всем светит одинаково, однако каждому из нас приносит свою пользу, Sondern gleichwie diese sichtbare Sonne, obgleich sie für Alle auf dieselbe Weise scheint, doch einem Jeden von uns seinen besonderen Nutzen verschafft,	наподобие того, как свет воспринимаемого солнца для каждого, и каждый наслаждается им соразмерно чистоте зрения. but they are to be compared with the personal advantage every one of us obtains by the personal yet common use of this apperceptible sun in accordance with the purity of his visual power.
и как от одного светильника в одном доме освещение бывает различно, хотя свет не делится на многие светения,	и между тем при ясности зрения его свет увеличивается в то время как глаз, защищая себя, его равномерно распределяемый свет вмещает соразмерно своей возможности; или также как светильник в одном и том же доме в зависимости от зрения по-разному распределяет своё действие, хотя он из-за единства своего света не распадается на множество, а собирается, indem sie seine Sehkraft in demselben Verhältniß an Klarheit zunehmen läßt, in welchem der Schoß seiner Augen ihr überallhin gleichmäßig ausgegossenes Licht zu fassen vermag; oder gleichwie eine Leuchte in einem und demselben Hause den Nutzen ihres Lichtes wegen ihrer verschiedenartigen Einwirkung auf den Gesichtssinn verschieden austeilt, obgleich sie in sich selbst wegen der Einheit ihres Glanzes nicht in eine Vielheit zertheilt werden kann, ebenso nimmt sich,	Как глазное дно способно воспринять лишь ограниченный поток света и как от одного светильника в одном доме количество света бывает различно, хотя он не делится сам по себе по причине простоты своего горения на многие свечения в разнообразии своих форм, Thus as the eyelid regulates the effusion of the quality of light, and as a lamp, in one and the same house, distributes the use of its light in a varied fashion, although the lamp itself is not bereft of the simplicity of its light, so as to become many with its varied aspects,
так в будущем веке все праведные нераздельно водворяются в одной стране, но каждый в своей мере озаряется одним мысленным солнцем и по достоинству своему привлекает к себе радость и веселие, как бы из одного воздуха, от одного места, седалища, видения и образа.	хотя все, кто удостаивается той жизни, водворятся в одной неделимой обители, однако каждый в определенное мыслимым Солнцем время в соответствующее своему совершенству блаженство, но в одном воздухе, в одном месте, в одном собрании, в одном созерцании и в одном образе. obgleich Alle, welche des jenseitigen Lebens gewürdigt werden, in einer und derselben, nicht in viele verschiedene Abtheilungen theilbaren Wohnstätte weilen, doch ein Jeder zu der von der einen übersinnlichen Sonne bestimmten Zeit die dem Grade seiner Vollkommenheit entsprechende Seligkeit, aber in einer Luft, an einem Orte, in einer Versammlung, durch ein Schauen und in einer Weise.	– так же, хотя они и пребывают в одной неделимой обители во многих различных частях, те, кто удостоился быть там, в назначенное время по достоинству своей жизни каждый от одного мысленного солнца получает радость, как бы одним воздухом, в одном месте, одном обиталище, от одного зрелища и образа. so, those who have been deemed worthy of that place, although dwelling in one mansion, indivisible as it is into parts, attract, at a fixed time, from one and the same intelligible sun, every one according to the rank of his behaviour, the own delight, in one air and one place and one abode and with one sight and one mode.
И никто не видит меры друга своего, как высшего, так и низшего, чтобы, если увидит превосходящую благодать друга и свое лишение, не было это для него причиною печали и скорби. Да не будет сего там, где нет ни печали, ни воздыхания!	Меньший не видит при этом более высокой степени своего спутника, так что большие дары того по сравнению с его меньшими могли бы его стыдить и давать повод для печали и доставлять муки душе; такому не бывать! Такие мысли не могут быть в тех местах блаженства, Der Geringe schaut dabei nicht auf die höhere Rangstufe seines Gefährten, so daß ihn die größeren Gaben desselben im Vergleich mit seinen geringen beschämen und so eine Veranlassung zu Traurigkeit und Gemüthequal werden könnten; das sei ferne! Solche Gedanken kann man an jener Stätte der Seligkeit nicht hegen;	Низший не видит друга своего как высшего, ибо он меньше его. Ибо, если увидит превосходящие дарования ближнего и свой недостаток, то это может быть для него впоследствии причиною печали и скорби ума. Да не будет сего! Такого в стране наслаждений определенно нет. The high degree of his neighbour's rank is not seen by him who is inferior, namely not as if it arose from the many gifts of his neighbour and from the scarcity of his own gifts, so that it should be to him a cause of grief and spiritual torment, absit! To think such things in the place of delights were impossible.
Напротив того, каждый, по данной ему благодати, веселится внутренне в своей мере. Но зрелище, находящееся вне всех, есть одно, и место одно,	но каждый наслаждается внутренне положенным ему даром и величием, в то время как блаженное состояние созерцания - внутри каждого, а место для всех одно и то же. sondern ein Jeder erfreut sich in seinem Inneren der ihm verliehenen Gabe und der ihm zukommenden Herrlichkeit, während der Segenstand des Schauens an sich und der Ort für Alle einer und derselbe ist.	Каждый человек сообразно своему дарованию и чину услаждается внутренно, но снаружи у всех это выглядит одинаково и [есть] одно место [наслаждения]. Every one rejoices within himself at the gift he has been deemed worthy of, and at the height of his rank. But the outward aspect of them all, is one; and the place is one.
…	Еще лучше это можно объяснить на сравнении с Ангелами, о которых сказано, что они обитают в различных военных лагерях, хотя они находятся в воздухе в одном единственном месте и которые внешне видят одно и то же блаженное состояние созерцания, внутренне однако, в зависимости от своего чина, они удостаиваются различного познания, согласно различным откровениям, которые распределяются отдельным Ангельским ликам через созерцание. Noch besser läßt sich Dieß durch einen Vergleich mit den Engeln verdeutlichen, von welchen auch gesagt wird, daß sie verschiedene Heerlager bewohnen, obgleich sie doch an einem einzigen Orte in der Luft sind, und welche zwar an sich denselben Segenstand der Anschauung äusserlich sehen, innerlich aber dadurch eine nach ihrem Range verschiedene Erkenntniß erlangen, gemäß den mannigfachen Offenbarungen, welche den einzelnen Engelklassen durch ihr Schauen zu Theil werden.	И что еще более верно, их местопребывания подобны [местопребываниям] ангельских воинств в единственности воздушного места, в равенстве явного вида и в тайном обозначении их степеней, по-разному [явленному] в созерцательных откровениях их чинов. And what is still truer, they dwell as in encampments of angels, in one aereal abode, in equality of actual vision, with secret consciousness of their [different] ranks, in contemplative revelations that vary according to their degree.
…	Если никто не смеет признать иной способ познания Божественных Лиц кроме действенного восприятия через духовное движение, а именно через разум и другие силы души, даже в будущем мире, хотя тогда благодаря совершенству природы он будет значительно более тонким, Wenn Niemand wagen wird, ausser durch die in geistigen Regungen wirksame Empfindung, sogar in der zukünftigen Welt eine andere Art der Erkenntniß der göttlichen Personen als diese anzunehmen, nämlich durch die Vernunft und die anderen Seelenkräfte, obgleich sie alsdann wegen der Vollkommenheit der Natur deutlicher fein wird,	Даже если существуют какие-то существа, помимо деятельного чувства обладающие также умственными движениями, никто не дерзнет собственным словом установить порядок, отличный от сего, даже и в будущем веке. Иначе говоря, [все будет зависеть] от интеллекта и впредь, хотя из-за совершенства природы [в будущем веке это различие] будет более выражено. If real personal beings possess, apart from working apperceptive power, also spiritual impulses, no one will venture, even in the world to be, to proclaim in words an order of things deviating from this one: that [that the only differentiation is with regard to] the intellect and further [spiritual] powers, even though [this differentiation] be very manifest on account of the perfection of nature.
…	то верным является изречение Отцов о том, что потребуется много времени, пока будет доказана верность того, что безрассудство считает, что может быть определено в одно мгновение, вместе с прочими особыми тайнами, определение которых Божество хранит умалчивая. so ist ja der Ausspuch der Väter wahr, daß es viele Zeit erfordere, bis die Richtigkeit Dessen nachgewiesen werde, was der Unverstand in einem Augenblick bestimmt zu haben meint, nebst den übrigen besonderen Geheimnissen, deren Bestimmung die Gottheit schweigend für sich bewahrt.	Стало быть, справедливо это слово, сказанное Отцами: с одной стороны это незнание на неопределенное время, а с другой – [это время] отведено для того, чтобы произошло упразднение его [т.е. неведения] вместе с прочими отдельными тайнами, окруженными молчанием вокруг Сущности. True, therefore, is the word spoken by the Fathers: on the one hand there is ignorance for an undetermined time; on the other hand there is a limited time for the manifestation of its abrogation, together with [the revelation of] other peculiar mysteries that are defined in silence by the [supreme] being.
и кроме сих двух степеней нет иной посредствующей степени, разумею же одну степень горнюю, другую дольнюю, посреди же их разнообразие в разности воздаяний.	Ибо кроме самой высокой высоты и самой низкой глубины нет среднего места в будущем приговоре. Либо относятся к совершенному верху или к низу; но внутри каждого воздаяния находятся его различные меры. Denn ausser der höchsten Höhe und der tiefsten Tiefe gibt es keinen mittleren Ort zwischen beiden in der zukünftigen Entscheidung. Entweder gehört man ganz zu den Oberen oder ganz zu den Unteren; aber innerhalb einer jeden Abteilung find verschiedene Stufen der Vergeltung.	Ибо между полным возвышением и совершенным падением нет иного среднего места в этой и будущей судьбе. Либо [страна эта] полностью горняя, либо полностью дольняя. Но внутри каждого состояния [есть] чины различий воздаяния. For there is no mean between complete elevation and absolute abasement, in the future separation. Either one belongs wholly to the high ones or wholly to the low ones. But within this and the other [state] there are varying modes of retribution.
Если же это справедливо (как и действительно справедливо), то что несмысленнее или неразумнее такой речи: «Довольно для меня избежать геенны, о том же, чтобы войти в Царство, не забочусь»? Ибо избежать геенны и значит это самое — войти в Царство; равно как лишиться Царства — значит войти в геенну.	Если это так и есть на самом деле, то какая же это глупость, когда некоторые люди говорят: «Я не желаю достичь Царствия Небесного, мне хотелось бы лишь избежать ада!» Ибо избежать ада и означает войти в Царствие Небесное, а исключение из оного и есть ад. Wenn sich Dieß aber so verhält, wie es auch in Wahrheit der Fall ist, welche Thorheit ist es dann, daß manche Menschen sagen: Ich verlange nicht, in das Himmelreich zu kommen; möchte ich es nur erreichen können, daß ich von der Hölle errettet werde! Denn die Bewahrung vor der Hölle ist eben das Himmelreich, und die Ausschließung aus diesem ist die Hölle.	Если же это правда (а так оно и есть), то какова же глупость людская! – «Я, дескать, не желаю Царствия, – говорит каждый из них, я бы только хотел потрудиться, чтобы избежать геенны!» Но избежать геенны и есть это самое – войти в Царство; а отпадение от него – и есть геенна! And if this be true, as it is true, what then is the folly of some, who say: I do not desire to be in the kingdom; if I only could strive after salvation from hell. Being saved from hell is the kingdom. And being without the kingdom is hell.
Писание не указало нам трех стран, но что говорит? Егда приидет Сын человеческий в славе Своей.., и поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю (Мф. 25, 31, 33). Не три наименовал сонма, но два — один одесную, другой ошуюю.	(Священное) Писание не говорит нам о трех местах, а говорит от том, что Сын Человеческий, когда придет в Своей Славе, поставит овец одесную себе, а козлищ ошуюю (Мф. 25, 31). Речь не идет о трех сонмах, но о двух, а именно один – одесную, другой – ошуюю. Die (heiligen) Schriften haben uns ja nicht drei Orte gelehrt, sondern daß der Menschensohn, wenn er kommen wird in seiner Herrlichkeit, die Schafe zu seiner Rechten und die Böcke zu seiner Linken stellen werde (Matth. 25, 31 ff.). Hier ist nicht die Rede von drei Schaaren, sondern von zweien, nämlich denen zur Rechten und denen zur Linken.	Писание не назвало нам трех стран, но что [там говорится]? Егда, сказано, приидет Сын человеческий в славе Своей, то поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю. И тут [Писание] не три сонма называет, а два – один одесную, другой ошуюю. For the scriptures do not teach three places [in the world to be]. What do they teach? "When the son of man shall come in his glory, he shall set the sheep on his right hand, but the goats on the left". Here the scriptures do not mention three classes, but two: those of the right hand and those of the left.
И разделил пределы различных обителей их, сказав: и идут сии, т.е. грешники, в муку вечную, праведницы же в животе вечном (Мф. 25, 46) просветятся яко солнце (Мф. 13,43). И еще: от восток и запад приидут, и возлягут на лоне Авраамовом во Царствии Небеснем; сынове же царствия изгнани будут во тму кромешную, где плач и скрежет зубом (Мф. 8, 11, 12), что страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть та мучительная геенна?	Также Он точно определяет различия по месту их пребывания, когда говорит: «И просветятся яко Солнце в Царствии Отца, а другие пойдут в вечный огонь» (Мф. 8, 11-12) и далее: «Многие придут от востока и запада и с Авраамом и некоторыми другими возлягут в Царствии Небесном; но Сыны, которым обещали и которые не уверовали, будут изгнаны из Царствия Небесного в крайнюю тьму, где будет плач душевный и скрежет зубов», а именно в печаль, которую сложнее перенести чем огонь. Теперь ты ясно понимаешь, что потеря этого восхождения по лестнице равнозначна аду! Auch bestimmt er deutlich die örtliche Verschiedenheit ihres Aufenthalts, indem er sagt: „Diese werden leuchten wie die Sonne im Reiche des Vaters, jene aber werden gehen in das ewige Feuer,“ und wiederum (Matth. 8, 11-12): „Viele werden kommen von Ausgang und Niedergang und mit Abraham und den Seinigen im Himmelreiche zu Tische liegen; aber die Söhne der Verheissung, welche ungläubig geblieben sind, werden aus dem Himmelreich ausgestoßen werden in die äusserste Finsterniß, wo seelisches Weinen und Zähneknirschen sein wird,“ nämlich eine Traurigkeit, welche schwerer zu ertragen ist als das Feuer. Nun siehst du doch deutlich ein, daß der Verlust jenes Emporsteigens gleichbedeutend mit der höllischen Dual ist!	И различия между местами пребывания их оно четко указывает: об одних [говоря] – просветятся яко солнце в Царствии Отца, а о других – [внидут] во огнь вечный. И еще: от восток и запад приидут и возлягут с присными Авраамовыми в Царствии; а сынове же Завета, которые были непослушливы, снизойдут во тьму кромешную из Царствия. Там будет плач душевный и скрежет зубом, и это страдание будет страшнее всякого огня. Из этого ты понял теперь, что отказ от этого восхождения и есть сама мучительная геенна. The difference between the dwelling place is given distinctly. And these, it says, shall shine forth as the sun in the kingdom of the father, and those [will depart] into everlasting fire. Further: They shall come from the east and west, and shall sit down with Abraham in the kingdom. And the children of the promise that have not been obedient shall go into the darkness outside the kingdom. There will be psychic weeping and grinding of teeth, which is a grief more hard than the fire. Now thou understandest that to remain far from that elevation means torturing hell.

Итак, перед нами раскрывается наглядный процесс бытования рукописного текста. Мы видим, что текст X в. (пер. Биккеля) максимально приближен к исходному тексту, предоставленному в греческом переводе. Но в то же время в нем заметно увеличиваются и комментарии, пытающиеся более ясно раскрыть мысль св. Исаака. В тексте XIII в. добавляются свои микро-комментарии.

Здесь нужно отметить, что для преп. Исаака Сирина основными источниками в рассматриваемом фрагменте «Многие обители» послужили такие уже небезызвестные отцы как прпп. Марк и Макарий. Аллюзию на преп. Макария идентифицировал и А. Муравьев. В русской версии это 4-е Слово, 2-й и 3-й вопрос-ответ: «ибо некоторые утверждают, что и царство одно, и геенна одна; мы же говорим, что многие степени, различия и меры и в самом царствии и в самом наказании изобилие… а утверждающие, будто одно есть царство, и геенна одна, и степеней нет, говорят худо…». У преп. Марка мы находим два соответствующих фрагмента. Первый в «Главах о трезвении». В 25-й главе: «Некоторые из любознательных спрашивают, каким образом будет различие между вечными обителями и обетованиями? По определенному ли месту, или по мысленному представлению духовного различия, обособляющего качество и количество каждой обители? И одним кажется (справедливым) первое, другим же второе. Но познавший, что значит сказанное: “Царствие Божие внутрь вас есть” (Лк. 17:21), и “обители многи у Отца”(Ин. 14:2), приимет второе». Второй фрагмент находится в 4-м Слове «О святом Крещении»: «Как солнце, будучи совершенно, изливает от себя всем совершенную, простую и равную благодать; но каждый, насколько имеет очищенное око, настолько и принимает солнечный свет; так и Дух Святый верующих Ему соделал от крещения способными к принятию всех Своих действий и даров; однако дары Его действуют не во всех в одной мере». Эти три фрагмента, один преп. Макария и два преп. Марка, показывают смысловую тождественность и даже отчасти текстовую зависимость фрагмента преп. Исаака Сирина. В целом Марко-Макариевские рассуждения на эту тему отражают раннюю экзегетическую, святоотеческую традицию. Рассуждения преп. Исаака вполне совпадают, отражают и продолжают ее. Преподобный Исаак действует как бы в духе, подражает вопросу-ответу Макария-Ефрема.

Что же касается вопроса, кому все-таки принадлежит трактат, находящийся в корпусе «греческого Ефрема», то мы склоняемся этот текст оставить за авторством преп. Исаака Сирина. Мы считаем, что фрагмент «Многие обители» был вычленен из трактата преп. Исаака Сирина для сборника флорилегия отеческих цитат как отражающий исконную святоотеческую традицию. Учитывая, что в корпусе «греческого Ефрема» находится как минимум шесть трактатов Исаака Антиохийского V в., мы полагаем, что часть корпуса «греческого Ефрема» была составлена как «Исаакиевский» флорилегий, куда и вошел наш фрагмент «Многие обители», взятый из 58-го Слова преп. Исаака Сирина. Также заключительная фраза вопросо-ответа: «Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть та мучительная геенна?», отсутствующая у «Ефрема», свидетельствует в пользу атрибуции преп. Исаака.

Заключение

4.5. Неизменяемость

Обратимся теперь к контексту, в котором преп. Исаак говорит о свойстве неизменяемости Божией. Именно в этом контексте, то есть — о неизменяемости, находится искомая нами "цитата" свт. Кирилла.
➮ Ис. (Соб.) • Is. (Wen.).
Очевидно, что свойство неизменяемости, если позволительно будет так выразиться, не в меньшей степени онтологично в Боге, чем Его благость. Соответственно, и дальнейшие мысли (в том числе и та, к которой примыкает атрибуция свт. Кириллу) — мысли о том, что Бог не лишается, не приобретает, не получает приращения к обладаемому, имеет все от начала и всегда, — все они являются лишь производными, следствиями, основного аргумента о "неизменяемости Божией", и по сути есть одна и та же идея, высказанная немного разными словами.

Представляющаяся нам в этом отрывке логика такова: преп. Исаак приводит основной тезис о неизменяемости, далее из него выводит следствия: 1-ое — "Бог не приобретает"; 2-ое — "Бог не лишается"; 3-е — "Бог не получает приращения". Затем идёт высказывание, которое является, скорее, следствием из предыдущих трёх: "что́ Бог имеет, то имеет всегда и бесконечно". Иными словами, если придерживаться предложенного преподобным хода рассуждений, то получается, что перед нами нисходящая по силе аргументация: первый по порядку довод о неизменяемости является самым сильным. Из него выводятся названные три следствия, а уже из этих трёх, в свою очередь — следствие "что́ Бог имеет…". Причём эта последняя мысль, по отношению к первому, главному тезису о неизменяемости, является следствием 2-го порядка (т.е. следствием из следствия). Завершает эту последовательность мыслей отсылка к авторитетному источнику: "Как сказал блаженный Кирилл".

Логика подсказывает, что аргументацию наиболее целесообразно усиливать цитацией самого главного и важного тезиса. По этой причине мы полагаем, что диапазон цитации в данном случае несколько шире, чем это принято считать.

– Источники цитации –

Продемонстрируем наиболее близкие отрывки из «Глафир», ставшие, по нашему мнению, источником парафразирования для преп. Исаака.

Источник 1

➮ Ис. (Соб.) • Кир. Ал., Ἰσ. (Θε.) • Κύρ. Αλ..
Тут же у святителя видим повторение мысли, обнаруженной в предыдущем совпадении: "это не было дарованием того, что в начале не принадлежало бы Ему по естеству" / "не приобретает того, чего у Него нет"
➮ Ис. (Соб.) • Кир. Ал., Ἰσ. (Θε.) • Κύρ. Αλ..
Не получает Бог приращения к свойствам естества; а если и говорится о приращении, или возращении, то следует разуметь это в смысле прибавления славы о Христе.

Источник 2

Следующая параллель у свт. Кирилла и преп. Исаака подтверждает, что границы цитации в контексте о неизменяемости шире
➮ Ис. (Соб.) • Кир. Ал., Ἰσ. (Θε.) • Κύρ. Αλ..
Обратим внимание на имеющееся у преподобного противопоставление: "[не] подобно мертвецам (людям) / тварям"; аналогичное противопоставление выражено у святителя словами о "пище, питии и законе телесной (человеческой) жизни". Также и немногим далее
➮ Ис. (Соб.) • Кир. Ал., Ἰσ. (Θε.) • Κύρ. Αλ.
находим похожий контекст, в котором говорится, что превосходство Божие не как у нас, у человеков; "в Своём превосходстве Бог твердо пребывает", т.е. не изменяется.

Источник 3

Наконец, третий источник, являющийся кратким и лаконичным высказыванием той же мысли
➮ Ис. (Соб.) • Кир. Ал., Ἰσ. (Θε.) • Κύρ. Αλ..

---

Мы считаем, что данные источники выступают мощным контраргументом против "свободной цитации", находящейся в издании Захау, и позиционируемой в современной науке в качестве основного источника. Статус ортодоксального источника цитации, в силу выявленного совпадения контекста, безусловно приобретает бо́льший вес и с объективных позиций должен рассматриваться в меньшей степени как альтернатива, и в большей — как аутентичное прочтение.

Итак, наше исследование поставляет читателя по ту сторону «Рубикона». С правого берега уже удобнее рассмотреть, что находится на левом берегу. Таким образом, три хронологические вехи: две – находящиеся в писаниях преп. Исаака, одна – в агиографическом источнике, дают четкий координат жизни преподобного. «Пять тысяч и пять сот с лишко́м» (в мелькитских рукописях «пять тысяч и более»), «шесть тысяч» и «в начале седьмой тысячи лет» по византийскому летоисчислению обнаруживают общеизвестные даты – I в., V в. и VI в. по Р.Х. На агиографической дате – VI в. – настаивает целая плеяда ученых: архиеп. Сергий (Спасский), Райт В., Bickel G., иже во святых свт. Филарет (Гумилевский), свт. Феофан Затворник. Отсюда возникает вопрос: по каким причинам в Православном месяцеслове (календаре) день памяти преп. Исаака Сирина указывается на дату, восходящую к несторианским и католическим источникам VII в.? дату, базирующуюся на искусственно созданной несторианскими писателями мифологеме ? Эта дата была усвоена католическими учеными «на авось», и теперь её активно пытаются навязать и внедрить в православную патрологию. Можно сказать, что это видеть очень странно, когда в православной церковной науке (начнем с месяцеслова) есть фундаментальное трехтомное исследование «Полный месяцеслов Востока», в котором черным по белому написано о датировке жизни преп. Исаака Сирина: «не VII, а VI в.». Когда трубит об этом же вышеназванная плеяда отцов и ученых. Когда сами писания преп. Исаака Сирина, по свидетельству М. Пирара, написаны в духе отцов V в.. Когда рукописное наследие преп. Исаака приводит нас к самым древним рукописям VIII в. православного (мелькитского) содержания. Мы с легкостью отказываемся от своей исконной традиции (не ознакомившись с ней во всём объёме) и считаем инославные исследования более правдоподобными!

Итак, с одной стороны: выявленный нами богословский контекст (вступающий в противоречие с феодорианским богословием), обильные цитации древних отцов, опора на толкование Диатессарона преп. Ефрема Сирина, а также аскетическая терминология однозначно показывают, что преп. Исаак Сирин был зависим главным образом от «более ранней сирийской традиции» – т.е. мелькитской (православной), к которой он и примыкал, и стал ее выразителем, в которой и началось его почитание и продолжается до сего дня. С другой стороны: полное отсутствие литургического почитания в восточно-сирийской традиции этого святого, а также отсутствие имени Исаака епископа несторианского в диптихах несториан, показывает всю несостоятельность утверждения о принадлежности преп. Исаака к несторианской среде.

В процессе бытования корпуса сочинений преп. Исаака Сирина несторианскими переписчиками была осуществлена литературная редакция прошлого. В результате этой конфессиональной ревизии сочинения преп. Исаака Сирина были интерполированы и приведены в относительное согласие, или, по крайней мере, непротиворечие с несторианским учением. Однако, более тщательный анализ текстов преп. Исаака вскрывает всю несостоятельность такого подлога. Предупредим, что выявление новой терминологии в интерполированных фрагментах дает возможность определить и время внесения интерполяций (!). В науке по вышеназванным причинам (см. раздел 2) имеется беспрекословное доверие ко всем внесенным в позднее время интерполяциям, которые принято считать «аутентичным» текстом; не только терминология, но и стилистика этих фрагментов очевиднейшим образом не перестает заявлять о наличии столь странного факта. Здесь приходится констатировать «плачевную ситуацию», о которой заявляет Г. Кессель: «В отношении древних переводов … нет критического издания ни одной из версий (греческой, грузинской, арабской, эфиопской)». Далее Г. Кессель продолжает: «Принимая во внимание большое количество рукописей (самая древняя датируется приблизительно VIII в.), которые были неизвестны Беджану, следует самым настоятельным образом указать на необходимость нового критического издания Первого тома с привлечением всего доступного материала». С мнением Кесселя солидарен и Пирар: «Только критическое издание сирийского текста позволит выявить наиболее верную из двух редакций». И наконец, весьма трезвая и взвешенная речь Григория Кесселя приводит к справедливому определению: «Безусловно, никакое изучение богословия того или иного автора невозможно без наличия критически изданных текстов, ибо только критическое издание позволяет устранить те искажения, которые проникли в текст в процессе его рукописной передачи на протяжении столетий».

Если так обстоит дело в современной науке, т.е. отсутствует критическое издание сирийского текста, без которого невозможно «никакое изучение богословия того или иного автора», спрашивается, насколько правомочны такие публикации как «духовный мир Исаака Сирина» или «мир идей мар Исхака»? На наш взгляд, подобные публикации заведомо создают иллюзорную картину действительности. Конечно, можно сказать, что эти исследования направлены на то, чтобы более подробно узнать и приблизиться к богословию изучаемого автора. Но в свете вышесказанного выдающимися учеными Кесселем и Пираром, такие работы можно считать далеко отстоящими от научного подхода. Они скорее основаны на идеологии, чем на научной методологии.

Необходимо, наконец, отметить складывающуюся ситуацию: есть сведения о том, что сейчас готовится перевод на русский язык критического издания М. Пирара Первого тома преп. Исаака Сирина. В связи с этим хотелось бы обратить внимание на следующее. Нам совершенно непонятно, в силу заявления и самого Пирара (см. выше), по какой причине в аппарат издания был помещен некритически изданный текст (Беджана)? Нам также непонятно, по какой причине Пирар обошёл молчанием агиографический источник, записанный каршуни и опубликованный И. Ассемани в 1719 г. Этот текст первым вошёл в научный оборот, и сведения, находящиеся в нём, являются частью исторических данных по житию преп. Исаака Сирина. Если этот источник заслуживает критики, то где она? В критическом издании такой обход источников недопустим. Можно предположить, что Пирар либо не знает этот источник (?), либо этот источник действительно содержит "невыгодную" информацию, о которой Пирар предпочёл умолчать (!). В целом, нам представляется, что Пирар продолжает линию Беджана, т.е. пытается "втиснуть" как текст Первого собрания, так и происхождение преп. Исаака в несторианскую среду. Этот факт засвидетельствован обходом неудобного агиографического источника и поставлением во главу угла некритически и́зданного Беджаном сирийского текста. Обращаясь к аппарату, можно заметить, что в подавляющем большинстве разночтения с сирийским текстом проводилось по изданию Беджана. Можно предположить, что изданный Беджаном текст выступает для Пирара в качестве неоспоримого, аутентичного текста. Странно, однако, что это не согласуется с высказыванием самого Пирара. Сверка сирийского аппарата в издании Пирара у рецензатора Г. Кесселя вызвала неудовлетворение. Также «очевидное желание "подправить" греческий перевод», восходящий к VIII в. ориентируясь на несторианский, некритически изданный текст XIII в., выглядит более чем странно в критическом издании. Как нам кажется, это издание требует доработки, но, безусловно, оно является лучшим справочником по исааковедению.

В поле зрения православной патрологической науки должно войти исследование и так называемого Второго тома преп. Исаака Сирина. Эта рукопись была обнаружена западным ученым Себастьяном Броком в конце ХХ в. Критическое издание было опубликовано им в 1995 г. Тем не менее, в этом томе находится ряд трактатов, не принадлежащих преп. Исааку Сирину (по нашему предположению, они принадлежат Исхаку из Катары). Стилистика и тематика этих трактатов, а также богословский контекст свидетельствуют о более позднем их происхождении. Вероятно, по указанной нами причине в разделе 1.2, С. Броку не удалось отделить эти трактаты от, как можно предполагать, аутентичных текстов. Кроме того, тот факт, что Броком не были включены в критическое издание «главы о знании», наводит на мысль, что он предполагал наличие в этом томе подлога и сомнительных текстов. В задачу православной патрологии входит критическое изучение этого источника, приписываемого преп. Исааку Сирину, для того, чтобы отделить пшеницу от плевел, т.е. подлинные тексты от подложных и дать полноте церковной немутную воду святоотеческого богословия.

Наше исследование предполагает начать более детальное, глубокое изучение исконной православной (мелькитской) традиции, представителем которой несомненно был преп. Исаак Сирин. Начать освоение и переводы православных самых древних сирийских рукописей преподобного отца и осуществить их издание. Что, в свою очередь, откроет в науке новую веху литературного сиро-мелькитского (православного) «ренессанса».